Мальчик только пожал плечами, и я подумала, что это самый уместный ответ.
Я услышала, как с грохотом и дрожью закрылась дверь автобуса. Через секунду завелся наш верный мощный дизельный мотор, моя комната заходила ходуном. Мальчик попятился.
– Ну, пока, увидимся когда-нибудь, – сказала я.
– Увидимся, – сказал он и отошел, огибая автобус сзади.
У моей кровати стояла большая коробка с книгами. Я перевернула ее, выбросила книги на пол. Впихнула коробку между привинченным к полу стеллажом и привинченной к полу тумбочкой, посадила туда котенка. В коробке он выглядел ужасно маленьким и одиноким. Тогда я свернула гнездышко из старой футболки, положила ее в коробку, а заодно, для компании, маленького плюшевого динозавра. Котенок обнюхал динозавра, посмотрел на меня, а затем улегся спать с тихим «плюх».
Я покосилась на груду книг на полу у коробки, и мой взгляд упал на сверкающие золотые буквы – название моей любимой книжки: «Айван, единственный и неповторимый». Это знак.[2]
– Лучше не придумаешь, – сказала я. Почесала ногтем за ушком котенка. Он зажмурился, ткнулся носом в мою ладонь. – Айван, – прошептала я. – Это твое имя. Айван. Даже если оно тебе не нравится. Но, надеюсь, понравится.
Судя по мордочке Айвана, имя его вполне устраивало.
– А теперь я должна постараться, чтобы Родео ничего не заподозрил, – сказала я. – Сиди тут смирно.
Родео уже сел за руль. Он тоже надел солнечные очки, кинул в рот пригоршню семечек – нечищеных, прямо в кожуре. Я встала на колени на сиденье за его спиной, чтобы заглянуть ему через плечо.
– Ну что, Койот, к старту готова? – спросил он у меня.
– Готова, как корова, – ответила я, широко ухмыльнувшись. – Куда едем?
Он снял автобус с ручника, включил радио. Из колонок грянули инопланетные завывания электрогитар – самая хиповская музыка.
– Это можно узнать только одним способом, – сказал Родео. Хлопнул ладонью по пыльной приборной панели, заорал: – Яджер, к старту готова? – Дал по газам: наш старый мотор аж взревел. Родео отпустил сцепление, и мы, дернувшись, тронулись. Родео тряс головой в такт музыке, плотно сжав губы: умудрялся лузгать семечки языком. – Давай, Койот, повоем! – заорал он с полным ртом семечек.
Я запрокинула голову и взвыла, и этот звонкий, счастливый вой койота отразился эхом от железной крыши с заклепками. Я надеялась, Айван услышит меня и догадается, что я его не бросила, я рядом. А еще я надеялась, что он, черт возьми, будет держать рот на замке и не завоет мне в ответ.
Все стекла в переднем отсеке были опущены, в салон ворвался ветер, он листал наши книжки и охлаждал нас. Опустив голову, я увидела обоих братьев: сидят на бордюре рядом с коробкой, в которой теперь на одного котенка меньше. Оба брата смотрели на меня с любопытством, морща лбы. Младший снова цедил через соломинку свой – то есть мой – «Экзотический