Марина и Настя сидят в открытом кафе на площади. Теплый осенний солнечный день. Насте приносят мороженное. Марина пьет кофе.
– Странно, – улыбается Настя, продолжая разговор. – Я закрываю глаза – и сразу снова в том мире, прежнем. Открываю – уже в этом.
– А какой он, тот мир? Я все-таки не понимаю. Темный? Все в темноте?
– Не совсем. Вот сама темнота, слово это, или слово свет. Я представляла, как сущность. как. Объяснить трудно. Все как бы изнутри. все предметы, хотя я знала форму их, названия. Вот даже солнце. Я ощущала отдельные лучи, думала так и есть. – Настя помолчала, задумалась, будто вспоминая что-то. – Я Бога чувствовала… все время, рядом… Правда. Будто он вот тут, у плеча. А теперь нет. Тут я одна, в этом мире.
– Почему одна? Тут я и Михаил Александрович. И вообще. Жизнь вокруг, какая красивая, разве не так? Ну, веселей, Настя! Все замечательно у тебя складывается, такой день. такие события.
– Да, конечно, – виновато улыбнулась Настя.
Раздается сигнал телефона. Марина смотрит на экран.
– А вот, Михаил Александрович эсэмэску прислал. Он уже прилетел. Ждет нас через час в отеле.
СЦЕНА 22. ГОСТИНИЦА В ГЕРМАНИИ. ВХОД. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.
К главному входу пятизвездочного отеля подъезжает такси. Из него выходят Марина и Настя и идут ко входу.
СЦЕНА 23. ГОСТИНИЦА В ГЕРМАНИИ. ХОЛЛ. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.
Настя удивленно и растерянно осматривает дорогие интерьеры, нарядных людей, стоящих возле ресепшн, пересекающих холл, сидящих в креслах. Никто из них не обращает внимание на вошедших.
– Подожди здесь, – говорит Марина, достает телефон и отходит в сторону. – Мы уже приехали, – негромко говорит она в трубку. – Что, что? А где эта галерея? Хорошо. Сейчас будем.
Марина отключает телефон и возвращается к Насте. Улыбается.
– Волнуешься?
Настя кивает.
– Немного. Вообще всё как во сне сегодня.
СЦЕНА 24. ГАЛЕРЕЯ ОТЕЛЯ В ГЕРМАНИИ. ДЕНЬ. ОСЕНЬ.
Галерея вела ко входу в ресторан. Она была пуста. Вдоль стен стояли цветы, какие-то диковинные растения, висели картины. В полутьме длинного коридора, в конце его четко выделялся небольшой зал ресторана, но столики все были убраны. Единственный стол, изысканно сервированный, находился в самом центре зала. У стола стояли два стула, похоже, старинной работы, с высокими спинками, словно троны. Вокруг стола, очерчивая его, стояли цветы. Чуть поодаль замерли, не шевелясь, две шеренги официантов. У стены стояли пульты с нотами для музыкантов, но их еще не было.
У стола, но чуть отодвинувшись от него, спиной к Насте сидел грузный мужчина. За его спиной стоял немолодой Китаец и очень плавно массировал ему виски своими длинными пальцами. Заслышав шаги в гулком коридоре галереи, сидящий не обернулся. Он также продолжал сидеть, то ли глядя куда-то перед собой, то ли закрыв глаза.
– Ну, иди же, – тихо шепнула Марина и чуть подтолкнула Настю вперед, – иди к нему.
Настя шагнула вперед, но чуть замялась,