Так началась его жизнь на подземном немецком заводе, далеко от родной земли. Он быстро понял, что сбежать отсюда невозможно, да и мужики в бригаде это подтвердили. На поверхность их никогда не выводили, максимум, изредка их гоняли разгружать вагоны в том тоннеле, куда их привезли со станции. Но при этом ворота на поверхность всегда были наглухо закрыты, а вокруг стояли солдаты с автоматами. И всё-таки ему повезло. Правда, понял он это много позже, когда один из немецких инженеров сказал, что состав, от которого отцепили их крайние вагоны, дальше проследовал до городка Веймар, а оттуда в концлагерь Бухенвальд. В нём смертность заключённых была на порядок выше.
Здесь конечно тоже был далеко не курорт, но руководство завода всё же бесцельно не уничтожало пленных. Возможно потому, что их просто стало меньше. чем вначале войны, и каждая новая партия пленных доставалась им всё труднее и труднее. Однажды, возвращаясь в барак после смены, он неожиданно увидел в открытые ворота механический цех. Сколько раз они уже проходили этим тоннелем, но ворота всегда были закрыты, а тут нараспашку. Он непроизвольно замер на месте и открыв рот, смотрел на такие знакомые станки: токарные, фрезерные, шлифовальные. Вдыхал запах машинного масла, охлаждающей жидкости и нагретой стружки. Он как зачарованный, как лунатик двинулся к воротам цеха, забыв, где находится.
– Что Иван, станки понравились? – на ломаном русском, спросил его немец, подходивший к воротам со стороны цеха. Он был не молод, худощав, в синем выглаженном халате, на носу круглые очки в металлической оправе. Видя ошарашенный взгляд парня, он просто не смог пройти мимо. В руках он держал стопку бумаги, из нагрудного кармана торчал красный карандаш. Миша даже не сразу понял, что он к нему обращается, а потом, вспомнив всё, чему его учили в школе и в училище на уроках немецкого, с трудом произнёс:
– Меня зовут Михаил. Я работал на таких станках до войны.
В глазах немца появился интерес, он даже, жестом руки, остановил подскочившего Никиту, который хватился своего отставшего работника.
– Пойдём со мной Михаэль, – также с трудом произнёс немец, приглашающе махнул рукой и первым двинулся обратно в цех.
Миша, всё также с любопытством вертя головой, двинулся за ним. Они подошли к одному из токарных станков, и немец похлопал по плечу, склонившегося над ним мужчину в чёрной спецовке. Тот повернулся и глянул на немца, сквозь забрызганные охлаждающей жидкостью, защитные очки. Потом снял их и положил на тумбочку возле станка. Немец что-то быстро заговорил на своём языке, иногда кивая на Мишу. Здесь уже знаний языка, приобретённых в школе, было явно недостаточно. Миша лишь улавливал отдельные слова, хотя и так понятно было, что речь идёт о нём.
– Господин инженер спрашивает, на каких станках ты работал в Советском Союзе, на каком конкретно заводе. Какой у тебя был разряд и стаж работы на станке. С каким металлом тебе приходилось сталкиваться? – перевёл