Пауза.
Дах-дах-дах-дааааааааах!
Меня сейчас разорвет!
Я перегнулся через спинку сиденья впереди меня и увидел двух подростков, одетых в голубые джинсы и футболки. Они смотрели на меня выпученными глазами, словно перед ними извивалась шипящая от злобы кобра.
– Значит так, если я еще раз услышу этот долбаный рингтон, я выброшу этот телефон и того идиота, который за него держится, из этого грёбанного поезда, – прошипел я.
Оба подростка на миг застыли, потом быстро собрали свои ноутбуки, айподы, мобильные телефоны и другие игрушки и быстро покинули вагон, украдкой бросая на меня взгляды, в которых сквозил ужас.
Детям нельзя позволять путешествовать в одном вагоне со взрослыми.
Когда я уже снова начал погружаться в дрему, я вдруг почувствовал рядом с собой присутствие непрошенного гостя. Сквозь прищуренный взгляд я увидел шесть золотых полосок на зеленом рукаве.
– Здорово, приятель, кажется, у тебя какие-то проблемы?
Голову солдата прикрывал черный берет, а вся грудь была в орденских ленточках. У него был такой же акцент, как у тех людей, что разговаривали о Каире раньше.
– У меня всё в порядке, – ответил я.
– Я так не думаю. Ты выглядишь так, словно тебя сожрали полностью изнутри и вывернули наизнанку. Можно задать тебе вопрос? Ты доволен своей жизнью?
– Нет.
– Люди? Тебе нравятся люди?
– Нет.
– Тебе хоть что-нибудь нравится?
– Нет.
Всё, чего мне хотелось, – это спать.
– Послушай, приятель, я был в таком же состоянии как ты сейчас, примерно полгода назад в Ираке. Мне говорили, что у меня, как они называют, отрешенный взгляд. И как раз перед тем, как я начал планировать самоубийство, кто-то дал мне это.
Солдат полез рукой во внутренний карман, вытащил оттуда механический карандаш, положил его на подоконник на несколько мгновений, а затем протянул мне. Я передвинул очки на лоб и посмотрел на карандаш своими близоруким глазами. Внутри него в миниатюрном бордовом закате кружились миниатюрные закатные облака, словно этот простой инструмент для письма впитал в себя кусочек неба, пока находился на подоконнике.
– Иногда очень помогает делать записи, – сухо сказал солдат.
– У меня полно карандашей.
Я не хотел прикасаться к этому долбанному карандашу. Перестав обращать внимание на солдата, я отвернулся к окну и снова заснул.
Проснулся я от звука колес, когда поезд проезжал через стрелку. Именно тогда я увидел через окно указатель, или же подумал, что там стоял указатель... Или я увидел в своем воображении, что в открытом поле, прямо среди жнивы стоял указатель. Что бы это ни было, оно отпечаталось на моей сетчатке, как след от яркой вспышки.
Указатель был неописуемо ужасен, – чудовищная конструкция на массивных колоннах, вытесанных из глыб угольной руды и выкрашенных в неровные полосы бордовой и серебряной