– Прекращайте хандрить, я ничего не сделал и не собирался.
– Легко вам говорить! – начала приходить в чувство. Накатившая злость очень помогла. – Это не вы пробыли в мешке несчетное количество дней!
– Искренне вам сочувствую, – тихо произнес маг, прикасаясь своей ладонью к моей щеке.
Из временного отпуска одновременно вернулись несколько моих чувств: возмущение, радость и волнение. Стыд был на подходе. Первое из трех перевесило.
– Да как вы… Да что вы себе… Да я? Я! – Договорить эту нелепицу ректор мне не дал. Кратко поцеловал. Потом Сегдиваль отстранился с каменным лицом, сделал вид, что ничего не случилось. Вот гад! Еще и вышел из комнаты через запертую, между прочим, дверь! Да как он? Ох! Кажется, мои мозги тоже взяли отпуск! Мерещится тут всякое. Мерещится ли? Мамочка… я хочу домой! На этой нейтральной мысли решила остановиться. Прошла к кровати и рухнула спать. Прямо так, не раздеваясь.
Впервые в жизни мне снилась такая чушь. Вокруг меня бегали розовые зайцы с цветными ушами… Их было много. Но изюминка не в том. Они спаривались и множились буквально на глазах. Я что только не делала: и убегала, и топтала, и пинала эти цветастые недоразумения, а им хоть бы хны. В итоге проснулась, со стоном развернувшись на спину. Рука моя с разворота больно ударилась обо что-то твердое и одновременно мягкое, и это что-то умело ругаться.
Я удивленно открыла глаза, но вопреки моим ощущениям, на кровати лежала одна. Только минуту спустя сообразила, на какой это именно кровати я была одна. Ректора?! Моя паника усилилась, когда я услышала звуки льющейся воды из соседней комнаты. Так, нужно срочно уматывать. Сушить весла или как там говорили наши рыбаки, возвращаясь с речного браконьерства? Не помню. Резко подскочив с кровати, я чуть не села обратно, так как передо мной нарисовался мужской торс, влажный от душа. А увидела я его только тогда, когда раздвинула руками шторы балдахина.
– Скажите, любезнейшая, вы всегда себя так странно ведете ночью? – спросило это божественное тело. Красный помидор вместо моей головы я поднимать не стала, зная наперед: будет издеваться, шутить или, возможно, опять сделает каменное лицо.
– Эм, достопочтенный ректор Глениус Сегдиваль, – спокойно начала я (и откуда во мне столько выдержки, ума не приложу), – а вы часто затаскиваете к себе в постель своих студиоз?
Что я сейчас ляпнула?!
К чести сказать, маг остался стоять прямо, и не предпринимал никаких попыток к моей экзекуции. Только тихо поправил:
– Будущую студиозу, смею заметить. – И, глянув куда-то за балдахин, добавил: – До вашего зачисления в академию еще пятнадцать минут.
– А-а-а-а, – сподобилась я на ответ.
Запах его мыла или одеколона щекотал мне ноздри, и я чудом не чихнула.
– Вы забыли добавить букву «Д», – слегка улыбнувшись, сообщил мне архимаг всея академии. После чего все-таки отодвинулся от меня, наклонился и достал из тумбочки еще одну чистую рубашку. Кстати, такую же, как у меня. Глупая! Это его же рубашка!
– Скажите,