Приглядевшись, она поняла, что квартира ей знакома. Она ей снилась во сне. В ней было чисто, торжественно, спокойно. На полках стояли знакомые книги: Пушкин, библиотека Всемирной литературы. В вазе знакомые розы, высохшие, отчего их можно было назвать чайными. На стене знакомая картина над знакомым диваном. И даже широкая кровать под золотистым покрывалом была знакома ей.
Попутчик нафыркал на Крышечкину своим одеколоном, так что получился у них один общий приятный запах, и они покинули дом. Кругом все было знакомое, вплоть до супермаркета «Тиран», юридической конторы «Паллада» и обувной мастерской «Гермес». Знакомым был и маршрут микроавтобуса, довезшего их до официальной части Афин-2. Попутчик все не исчезал.
Крышечкина никогда не знала, нужным ли делом она занимается. Проще водителю автобуса, повару, врачу, даже президенту. Даже прозаику. Стихи стали вещью ненужной большей части населения. И только в Афинах-2 они находят понимание. Город живет, не замыкаясь на мелочах.
Если подумать, то человеческий мир, люди являются излишеством вселенной. Катятся в пространстве шары звезд и планет, громыхают в ложах своих путей, не в силах свернуть куда-либо. Непредсказуемое и загадочное окружает их – поэзия. Она пронизывает все и тонким налетом пыли ложится повсеместно.
Люди, столь точно обсчитанные и выверенные неумолимой цифирью, складывались в существа долго, пока не сложились неизвестно для чего. Для поэзии. И это поэзия. Но в первую очередь люди решили избавиться именно от нее, такой невесомой, не мешающей жить, не убийственной. Еще одна загадка!
Там, где лежат плотные слои денег, поэзии точно не просунуться. Однако, в городе Афины-2 замечательная нищета. Это любимый город Крышечкиной.
Сначала ее и ее спутника приветствовали струи фонтана разной длины и направленности. С высокой крыши псевдопериптера слева Аполлон на квадриге благословил лавровым венком. Справа порадовала анфиладная каменная беседка, утверждающая значимость классических пропорций и торжество величия.
Попутчик стал спутником, и они вошли под своды библиотеки. Часть надписей в ней была не на русском и английском, а на древнегреческом. Их приветствовала надпись «ТАТА». Девушки за стойкой встретили спутника Крышечкиной, как более крупную особь, а Крышечкину – как более мелкую. Если бы на ней был феерический наряд, было бы все наоборот. Отчего она его не надела – это загадка ее души, томимой невидностью.
Человеческая душа, увеличившаяся до размеров тела, доставляет много хлопот другим душам, ей всегда хочется изначальной невидимостью достигнуть очередного витка видимой известности. Если тело не доставляет душе необходимых наслаждений, оно умирает.
На стене актового зала висел огромный плакат,