– Боюсь вас расстроить, но генерал покинул нас прошлой ночью. Информаторы сообщили, что он получил послание и через час отправился на фронт, – кратко доложил Луи.
Сен-Жюст насупился, сжимая кулаки.
– Что с тобой, гражданин? – спросил Тюренн, заметив, как румянец окрасил бледные щеки Сен-Жюста.
– Ты должен был его задержать! Дюмурье – авантюрист старой школы, ему неведома честь республики.
– Антуан! – пресек порывы друга Робеспьер, накрывая свои худые плечи пледом. – У Луи нет доказательств, Панис тоже пропал, поэтому мы не сможем провести арест. Незаконные аресты только погубят наш авторитет.
– Я отправил своих людей и жду со дня на день новости из Бельгии, – успокоил Луи.
– А что ты делаешь здесь? – не унимался молодой трибун.
– Делаю свое дело, охраняю королеву и вас, – бросил ему в ответ Луи.
– Прекрати, Антуан! – пытался достучаться Робеспьер. – Луи нас спасал не раз. Это он вытащил меня с Марсового поля, когда в нас стреляли солдаты Лафайета, это он спас нескольких заключенных из сентябрьской резни! Нам следует доверять Тюренну, он один такой в Париже и не может разорваться на части.
Пыл Антуана сменился пеленой спокойствия и внешним холодом. Такие люди беспощадны к противникам, но и союзникам ошибок не прощают.
– Хорошо, Дюмурье мы упустили, но жирондисты и Дантон остались здесь. За Дантоном надо следить в оба глаза. Этот исполин скрутит нас в бараний рог!
При упоминании Дантона тонкие губы Робеспьера скривились. Парижане привыкли видеть их как старых друзей в зале Конвента, но не подозревали, что каждый из них осыпает другого оскорблениями за спиной.
– Чертов евнух до сих пор читает свое евангелие? – спрашивал Антуан.
– Как только его живот не лопнул от взяток! – шептал Робеспьер, наливаясь злобой при каждом упоминании о Дантоне.
Две противоположности в революции: Робеспьер требует беспрекословной самоотдачи делу республики; Дантон уверяет, что нужно брать все, что дает судьба. Первый ютится с семьей Дюпле на улице Сент-Оноре; второй наслаждается жизнью в роскошной квартире и выезжает на свою родину в Арси, где у него куплен немалый участок и построена ферма.
Тюренн вспомнил дело Дантона, касающееся как раз непонятных расходов бывшего министра юстиции в 1792 году. В зале Национального собрания[8] жирондисты и некоторые якобинцы требовали, чтобы Дантон отчитался в финансовых делах. Грозный трибун махал рукой и пускал пыль в глаза, прикрываясь другими проблемами отечества – таков тактический прием демагогии Дантона. При всех грехах старый кордельер отличался смелостью, целеустремленностью и твердым характером; он вел разъяренную толпу в Тюильри против короля, он вместе с другими депутатами строил республику и боролся с ее врагами – и он завоевал народную любовь парижан.
Робеспьер на его фоне выглядел бледным и невзрачным. Борьба Неподкупного сводилась к бесконечным прениям