Макс прозевал момент, когда конница двинулась вперед. Но вот они уже несутся навстречу ему и тем, что рядом.
Удар конников был страшен. Такого еще не было никогда. «Черепаха» дала трещину, и мир вокруг перестал существовать. Его место занял адский круговорот, в котором все подчинялось только одному – рвать, рвать чужую плоть, чтобы сохранить свою. Макс колол, бил, рвал, кусал, прыгал, падал, вставал. Если бы потом кто-нибудь попросил его рассказать, как все было, он бы не смог. Потому что это делал не он, а его тело. Оно хотело жить, это тело, очень хотело, и все было подчинено только этому – рвать другие тела, чтобы сохранить свое. А потом что-то тяжелое опустилось на голову, и Макс провалился в небытие.
Он очнулся от боли, лежа на спине в очень неудобной позе, нога затекла, правый бок ныл, в голове пульсировала боль. Звуки и ощущение реальности вернулись. Макс приподнялся на локте, затем медленно, с трудом встал. Его качало. Шлема не было, на виске запеклась кровь (интересно чья?), в руке зажат обломок меча. Откуда меч? Он медленно огляделся. Вокруг двигались люди, что-то делали, кого-то поднимали, куда-то несли, что-то собирали. А еще были трупы. Много. Очень много. В паре десятков шагов блестела река.
– А река осталась, – пробормотал Макс. Будто она могла куда-то деться. Он поплелся к воде. Дойдя, упал на колени, зачерпнул горстью воды, плеснул в лицо. Вода была грязная.
– Такой водичкой особо не отмоешься. – К Максу подошел старик.
Он был в рваном цветастом тряпье, хотя на ногах красовались добротные сапоги; в левой руке держал кость с остатками мяса. Он присел на камень, торчавший у самой воды, тщательно осмотрел кость, хмыкнул и откусил кусок.
– Ты кто? – удивился Макс.
– Вопрос не в том, кто я, вопрос в том, кто ты? Вот кто они, – старикашка махнул рукой с зажатой в ней костью в сторону трупов, – понятно, а с тобой как быть?
Макс собирался было ответить, но резкая боль, взорвавшаяся в голове, не дала. Он зажмурился, прижав руки к вискам, и застонал.
– Что, болит? Ну это поправимо. – Нахальный старикашка соскочил с камня и раньше, чем Макс успел как-то отреагировать, сжал его голову руками. Боль отступила. – Вот и все, и не болит головушка, а с остальным ты уж сам. А мне пора, знаешь ли, у меня дел полно. Но ты, если что, захаживай, поболтаем о том о сем. – Он снова осмотрел кость, убедился, что полакомиться больше нечем, отшвырнул ее в сторону и, развернувшись, быстро пошел вдоль берега.
– И куда это я должен захаживать, если что? – пробормотал Макс, глядя вслед старикашке. Тот остановился, обернулся, махнул Максу рукой и исчез, растворившись в воздухе. Не веря своим глазам, Макс осмотрелся, потом сильно зажмурился, помотал головой и открыл глаза снова – перед ним спокойно колыхалась сирень,