– Так что ж ты предложишь? – заинтригованно спрашивает Ольгу Матвей.
– Послушай, – произносит она, медленно гася сигарету в пепельнице из малахита, – сколько я знаю тебя, ты исправно ведешь дневники…
– Ну вот – дневники! Даже не дневнички. Блокнотики. Привычка записывать всякую всячину.
– Неважно. Аккуратные книжечки, которые можно сунуть в карман. Всегда под рукой, всегда наготове. Во всяком случае, ты к ним привык.
– Мне это помогает в работе. Что-то заметишь, что-то припомнишь. Прослеживаешь движение роли.
– Естественно. Почему бы Юпитеру тоже не завести нечто сходное?
– Зачем? Да это ему и не свойственно. Он, знаешь, не любил откровенничать. В особенности – с писчей бумагой.
– Какое это имеет значение? Зато ты получаешь возможность взглянуть на поступок, на человека, на то или иное решение его глазами, а это значит – понять изнутри его мотивацию.
– Для этого нужно быть им, а не мной.
– Ну что же? Быть кем-то, а не собой, это и есть твоя работа. Ну, не называй это записями, если тебя это останавливает. Считай, что сумел подслушать мысли.
– Проще сказать, чем это сделать.
– Разве я спорю? Совсем не просто. Шажок за шажком и шаг за шагом. В такой же уютной укромной книжечке будешь записывать, как он сам, по-своему, освещает сюжеты, которые подобрал Полторак.
Ольга однажды мне объяснила, что я нахожу комфорт в дискомфорте. Сейчас мне достаточно было услышать фамилию человека без шеи.
– Будь он неладен, прохвост, недомерок! Недоброкачественный полип! Залапал своими руками историю и панибратствует с ней, как равный. Ни в чем не хочу от него зависеть. Ни в тексте, ни в отборе событий.
– Не хочешь – не надо. Пиши о чем вздумается. Чем будешь свободнее, тем скорее и органичней войдешь в эту кожу.
Я поворачиваюсь к Матвею.
– Что скажешь?
– Слушай свою жену. Слушай и слушайся, неврастеник. Сам же ты всегда говоришь, что внутренний монолог – ключ к роли. Попробуй на сей раз его зафиксировать.
3
Когда завоевываешь женщину – только вперед и напролом. Любая возможность поражения должна быть исключена исходно. Сомнения, тень сомнения гибельны. Наглость, упрямство, несокрушимость – она должна понимать и чувствовать всю обреченность сопротивления.
Я сразу понял, что существо, с которым меня столкнула судьба, изваяно в патриархальной традиции. Добропорядочность, строгие правила – есть слух, что нынче таких не делают. Счастливая семейная жизнь, вернее, бесконфликтная жизнь, которую и называют счастливой. Возможно, что вполне справедливо. Преданный супруг-геофизик, впрочем, решительно изменивший характер своей привычной деятельности. Почти закодированная временем смена вех в научной среде. Только ли в ней? В моменте истины истине предпочитают момент.
Мое