Ну конечно! Мне же довелось побывать у Дагъяра, правда, в Круг Теней допущен не был, но гулял совсем рядышком. В шаге от небытия. Или уже в шаге за ним.
– Чему ты улыбаешься? – Проводник сдвинул брови, почувствовав подвох.
– Будешь смеяться, но… Так получилось, что я как раз и уходил, и возвращался.
– Ты умирал?
– Почти. Наверное. Не знаю, как это выглядело снаружи, но, скорее всего, именно умирал.
– Как? Когда?
– Не так уж и давно. И позволь не углубляться в воспоминания, в них нет ничего приятного.
– Потому тебе и удалось уговорить райга… Но… Ты знал, да? Ты нарочно заставил меня устроить разговор с духом?
Я поднялся на ноги, разминая затекшие мышцы:
– Веришь или нет, не знал. Ничегошеньки. Даже не предполагал. Просто подумал: почему бы не поболтать? И оказался в выигрыше. Райг скован клятвой, кораблю больше ничто не угрожает, все могут спокойно возвращаться к прерванным делам и…
– В выигрыше!
Он почти выплюнул это слово. Откуда взялась злость? Я спас его жизнь, избавил от необходимости жертвовать собой, вообще добился наилучшего результата при наименьших усилиях. И на меня злятся? За что?!
– Я что-то сделал не так?
Проводник тоже встал, отвернулся к реке и тяжело оперся ладонями о борт.
– Все так, верно… Прости, что сорвался. Это мое горе, а не твое.
– Горе?
Он сжал губы замком, не желая рассказывать большего, но когда меня останавливало чужое упрямство?
– Тебе нужно было уничтожить райга, да? Во что бы то ни стало? Но, как мне говорили, Проводники очень редко приносят себя в жертву, чтобы спасти других. Вообще никогда не приносят.
– Потому что все они жалкие трусы!
– Но ты тоже один из них.
Он повернул голову, позволяя увидеть карие озера боли:
– Да, именно «один из»! И я устал прятаться за чужими спинами, отправляя безвинных на смерть! Можешь это понять? Устал!
– Могу. Так же хорошо понимаю и то, что рожденному воином никогда не удастся стать палачом, как бы его ни ломала жизнь.
Боль сменилась отчаянным удивлением:
– Откуда ты узнал?
– Что именно?
– О воине. О том, что я родился…
– Сведенный рисунок на твоей спине. Тебе было лет семнадцать, верно?
Он опустил голову, вспоминая:
– Почти. Оставался всего месяц до праздника, на котором мой Знак ожидало изменение… И оно произошло, но вовсе не так, как я мечтал.
– Случилось несчастье?
– Я сам был виноват. Пропустил разминку, а когда в учебном бою нужно было остановить трудную атаку, порвал сухожилия. Очень сильно порвал. Они зажили, правда, так и не вернув прежнюю гибкость, но… Не в них дело. Я честно рассказал, почему повредил ногу. Признал свою вину. И Совет лишил меня права оставаться воином.
– Жестоко.
Проводник несогласно