– Вот это я и пытался выяснить. Гляди. – Я перевернул куб, показав Тому верхнюю грань.
– И что это? – спросил он.
– Наша Вселенная. Солнце, Земля и пять других планет. Каждый большой круг символизирует орбиту.
– О! О, ясно, они крутятся. – Том провёл пальцем по фигуре в центре. – А почему к Земле приделаны треугольники? Они обозначают горы?
– Это не Земля, – сказал я. – Это Солнце.
– Почему Солнце в центре?
– Потому что оно там находится.
– Правда? – Том нахмурился. – Кто такое сказал?
– Автор. – Я протянул ему книгу.
Том, прищурившись, обозрел обложку.
– Сис… Система… Что это?
– Systema Cosmicum, – прочитал я. – Это на латыни. Значит: «Космическая система». Тут говорится, что Солнце в центре Вселенной, а все планеты крутятся вокруг него.
Со скептическим выражением лица Том полистал книгу и открыл титульную страницу.
– Галилео Галилей. Какое-то католическое имечко, – неодобрительно заявил он.
– Просто посмотри на фигуры, ладно? Солнце расположено в центре, и шесть планет вращаются вокруг него. Ближайшая – Меркурий. Потом Венера. Потом Земля – видишь, этот маленький кружочек обозначает Луну. Потом Марс, Юпитер и Сатурн. Все они здесь.
Том повертел куб.
– Так что же это за символы?
– Планеты.
Я вынул лист пергамента, заткнутый за заднюю обложку книги и исписанный ровным знакомым почерком мастера Бенедикта.
Том перевёл взгляд с пергамента на куб.
– Но здесь только пять символов, – заметил он. – Юпитер, Венера, Сатурн, Земля, Марс. Меркурия нету.
– Верно, – сказал я. – А теперь взгляни снова на верхнюю грань. Первый круг, ближайший к Солнцу. Там, где должен быть Меркурий – чёрная точка.
Том посмотрел.
– Ой. Тут дырка.
– Думаю, в этом суть. Отсутствующий символ и есть ключ. – Я указал на полку позади нас. Там стояла керамическая банка размером чуть поменьше, чем её соседки. – Можешь достать?
Том любезно встал и схватил банку одной рукой. Взгляд его стал удивлённым.
– Какая она тяжёлая!
Я вынул из-за прилавка пустую кружку и открыл банку.
– Это ртуть, – объяснил я.
Я опрокинул банку над чашкой, осторожно осушив её. Вылилась блестящая серебряная жидкость.
Том был поражён.
– Как ты её растопил?
– Она такая и была. И она не горячая. – Я опустил в ртуть палец. – Смотри. Ты можешь её потрогать.
Том осторожно протянул палец. Он едва коснулся ртути и тут же отдёрнул руку. По поверхности пошли дрожащие волны, которые, впрочем, тут же исчезли. Том попробовал снова, на сей раз опустив палец глубже.
– Какая странная. Ни на что не похоже. Она вообще почти не чувствуется. Для чего это надо?
– Для лечения болезней – таких, знаешь, очень неприятных, которыми можно заразиться от… ну ты понял.