– По делам видно то моим, – Стив придал лицу выражение раскаяния, – страсть к игре порой сильнее меня, вот Господь меня так и наказал.
– Во что хоть играл с ней?
– В кости. Причем вначале выигрывал вроде, а потом удача отвернулась, и всё… А я уже остановиться не мог. Она предупреждала и даже гнала поначалу, но мне отыграться страсть как хотелось, вот в кабалу к ней и попал.
– Ну тогда тебе очень повезло. Она эту страсть быстро из тебя выбьет. Правда расплачиваться за это долго придётся, но ты сам свою судьбу выбрал. Хоть не под забором на помойке ночевать будешь и то хорошо.
– А к ней все в поселке так уважительно, как и Вы, относятся? – Стив решил, пользуясь случаем, получить максимум информации от словоохотливого старосты.
– Да нет, – вздохнул с усмешкой тот, – есть у нас несколько жителей, которые её лютой ненавистью ненавидят. Мельник Никифор, например, или Дарий-сапожник, а еще вдовая Пелагея и Нинель – дочка пекаря. Ты при случае держи с ними рот на замке. Они спят и видят: твою хозяйку инквизиции сдать, только руки у них коротки для того. И тебе им помогать не резон, её долг казне перейдет и упекут тебя в долговую каторгу до скончания твоего века. Так что не тебе им помогать.
– А что это они так к ней? Неужто и правда ведьмой считают?
– Ведьмой её считать, это мозгов не иметь. Не колдует она, это я любому инквизитору подтвержу. Наблюдательна она очень и правду в глаза говорит, а люди этого не любят обычно, вот и злятся, не в силах простить, что кто-то их слабости видит и посмел озвучить.
– А что у них она увидела и озвучила?
– Вот Никифор, например, с сынком дочку Аглаи-молочницы спортили и припугнули её, что за долги в тюрьму её засадят, если жаловаться пойдет, ну она к хозяйке твоей и упала в ножки. Мол, подскажи, что делать. Та, не долго думая, сама к Никифору пришла, и предупредила или женится его сын на дочке Аглаи, или она сама вместо Аглаи в суд на него подаст и вдобавок докажет, что долга у Аглаи никакого нет, потому что подменил он той мешки с хорошей пшеницей на зараженную, а потом ей же её мешки и продал, при чем по цене втрое выше. Никифор посмеялся и сказал, что она ничего не докажет и при ней бросил в огонь записи с актированием мешков. Вот, говорит, сгорели твои доказательства. Твоя хозяйка спорить не стала, лишь головой покачала и говорит: зря, мол, ты так, своими руками сжег опору, что сына твоего на ногах держала, и ушла. А после её ухода столб навеса, под которым мельник записи сжег, реально от того костра у основания тлеть начал, прогорел и рухнул поутру на его сына, придавив так, что ноги раздробило сильно. Никифор долго по лекарям его возил, ногу одну ему отрезали, но боли были такие, что орал парень не переставая. Ну Никифор и пошел на поклон к твоей хозяйке. Помоги мол, на любые условия готов, лишь помоги. А она плечами пожала, чем, мол,