Вторая попытка по избавлению от неё была гораздо убедительней. Я оттолкнул девушку, применив ровно такую силу, чтобы никоим образом не ранить её женской гордыни.
– Марина, пожалуйста, прекрати, – неохотно сказал я, ведь мой случай прекрасно подходил под утверждение «и хочется и колется».
На какие-то мгновения девушка замерла, возвысившись надомной так, что кончики её пахучих волос ниспадали мне налицо. Но затем снова потянулась губами к моим губам. Я отвернулся. И для неё это стало бо́льшим аргументом прекратить нежность, чем применённая мной ранее физическая сила. Она неспешно слезла с меня и расположилась в относительной близи, подложив под себя ноги.
– Извини, я не хотела сделать тебе неприятно, – старалась она говорить взвешенно, но обида просачивалась сквозь искусственно выверенные слова.
– Нет-нет, – увидев её разочарование, сказал я. – Дело совсем не в этом. Ты очень красивая, любому было бы приятно твоё внимание. Просто мне как-то не по себе от всего этого.
– Я понимаю, – сказала она, трогательно опустив взгляд. – Ты завтра уезжаешь, и ты не говоришь, когда вернёшься. Вот я и подумала, что немного моей любви тебе как-то поможет вспомнить меня. Прости, я поступила эгоистично… Кстати, ты помнишь, что у тебя завтра поезд в десять вечера?
– Да.
– Ну конечно! Это ты помнишь, а меня забыл, – вздохнула она.
– Нет, ты неправильно всё поняла. Про поезд я узнал из того блокнота, – я указал рукой на комод, где тот и благополучно покоился. – Там я узнал и о тебе, но, к сожалению, по-настоящему вспомнить не смог.
– Ничего страшного, – печально сказала она. – Ещё есть время. Обязательно вспомнишь. Не сомневайся.
Я по-доброму усмехнулся:
– Я буду стараться.
– А теперь давай спать, – мило улыбнулась Марина.
Она поднялась с кровати и попросила сделать меня тоже самое, чтобы приготовить постель ко сну.
Всё было сделано быстро. Я не без доли робости разделся до трусов и залез под одеяло. Через минуту ко мне присоединилась и она.
– Сладких снов, Максим, – нежно произнесла она, ровно в тот момент, когда её холодные пальчики ног коснулись моей икроножной мышцы. То место молниеносно покрылось гусиной кожей не от холода, а от тактильного наслаждения.
Глава 5
Она буквально слилась со мной, закинув ногу и обняв рукой. Я ощущал её мерное дыхание шеей, к которой она прижималась губами; я заворожено чувствовал, как легко вздымается её упругая грудь при каждом вздохе. Если бы не обстоятельства, обрушившиеся на мой рассудок, то это утро смело можно было бы причислить к идеальным, к тем, вспоминая которые, твои губы неосознанно будут расплываться в тёплой улыбке. Данность того, что к тебе кто-то без остатка верен, придаёт духовных сил, куража и героизма, – ты становишься непобедимым, ведь как можно повергнуть в смятение человека, который уже