Да, я ошибся. Звон цепи – и я увидел в метре от себя горящие ненавистью пронзительно синие глаза. На когда-то благородном и красивом лице эльфийки. Волосы неопределённого цвета свалялись в паклю, кожа сизо-серого оттенка, рваные ноздри, зажившие струпья на месте вырванных ногтей на пальцах – всё это составляло страшный облик узницы подвала замка майората.
Одета эльфийка была в какое-то невообразимое тряпьё. Судя по остаткам вышивки, на ней было бывшее когда-то изысканным платье благородной альвы высшего сословия. Тут она закашлялась, согнувшись, и упала на колени. Голова её склонилась вправо, патлы соскользнули с правого уха, безжалостно изуродованного палачом, и при скудном свете стала видна изящная татуировка плюща, начинающаяся у правого виска и сбегающая по шее к вороту…
Я онемел на целую минуту. Эраинн Меллоинн! Хранительница! Ничего не понимаю. Что здесь делает Мать Дома? Да она может по кирпичику разнести весь этот замок, не то что тюрьму!
Цепь! Вот оно, цепь из гномьего серебра, ловушка для магов! Но как её захватили врасплох? И почему я ничего не знаю? Такой прецедент достаточен для войны. Так, что-то было, блин, не помню. Дед, дед, где ты, когда так нужен? И чат в тюрьме отключён. И магистр не торопится. Ладно, главное, не спешить. Опускаюсь на колени перед решёткой, склоняю голову, протягиваю к эльфийке обе руки ладонями вниз.
– Эраинн Меллоинн! Мы все обязаны вам жизнью! Что я, ничтожный, могу сделать?
Узница, откашлявшись, посмотрела на свои ладони, криво усмехнулась, вытерла их о подол и приблизила лицо к своей решётке.
– Вежливый… ублюдок, – прошипела она, не отрывая от меня пронзительно синих глаз. Что привело тебя, рейнджер, в тюрьму майората? Или ты совсем уж пропащий воин леса, криворукий бездарь, что позволяет вонючим хумансам захватить себя?
– Так получилось, Мать, – вздохнул я. Кажется, гнев эльфийки стал утихать.
– Получилось!? О, Великий Альв! Что становится с детьми леса! Мало того, что хумансы заполонили наши земли и плодятся, как кролики! Наши воины измельчали и превратились в детей! Ты хотя бы отправил к Альву нескольких ублюдков, этих бесхвостых обезьян!?
– Нет, Мать, я не пролил крови.
– Не называй меня Матерью, ты недостоин! Так почему ты здесь? О, Альв. Неужели ты оскорбил честь Высших воровством?
Я почувствовал, как меня всего сковало, и горло сжала железная невидимая рука. Вот это силища! Под заклятьем, с мифриловой цепью, измученная, она нашла в себе силы прижать меня как таракана!
– Ма… Меллоинн! – прохрипел я, – в глазах уже темнело, – я не пролил крови хумансов, всего лишь наёмник, и здесь, потому что Дом Дориен обратился к бургомистру графу Норлингу с жалобой на меня! – Фух! Отпустило.
– Да? И что этим выскочкам ты отдавил? – узница вновь была само спокойствие. Ну? Я жду!