– Мы… отдадим казну каравана, – выдохнул Бордах, сознательно наступая на горло своей гордости.
Разочарованный стон разнёсся по рядам наёмников, что в отчаянии плевали фанкой себе под ноги, переминаясь и нервно хватаясь за пояса.
Ведьма продолжала молча улыбаться. И кентурий… сломался:
– Твои условия, шаранг, – на что Ведьма удовлетворённо кивнула и вернулась к своему фарангу-альбиносу. Взобравшись в седло и расправив полы золотой накидки, она вынесла вердикт, обернувшись к караванщикам:
– Орки! Вы нарушили три главных закона этой земли! Закон гостеприимства: убили безоружного Смотрителя Оазиса. Закон Воды: осквернили кровью благословенные воды Оазиса. Закон Истины: попытались скрыть преступление и совершить убийство невинной женщины на Земле Шаранг.
Три Закона. Три Преступления. Три Наказания.
Кентурий стоял не жив, не мёртв, напряжённый, как струна. В душе его закипала ярость и обида на идиота Серрагха, на свою недальновидность, на духов, что отвернулись от его удачи. Если бы степняк остался в живых, то он бы с огромным удовольствием свернул ему шею, ещё и ещё раз!
Голос Ведьмы продолжал обвинять:
– Кентурий Бордах, ты отдашь казну каравана, освободишь всех невольниц – женщин и выдашь им с собой столько припасов и повозок, сколько необходимо, чтобы добраться до ближайшего порта и… твой караван больше никогда не сможет останавливаться в Оазисах Шаранг, кроме, как для пополнения запаса воды. Любой орк из твоего отряда умрёт ровно через час пребывания в любом оазисе Великой Пустыни!
Чёрный кентурий ещё не успел осознать и десятой доли сказанного. Порадоваться тому, что остался в живых или огорчиться позору, которому будет подвержен в Орде, как степняки, подзадоривая себя дикими криками, рассредоточились и, умело прикрываясь повозками, начали забрасывать стрелами воинов шаранг, прикрывающихся щитами, сдёрнутыми с фарангов.
– Стойте!!! Безумцы!!! – едва слышимый хриплый крик кентуриона потонул в дикой какофонии звуков битвы.
Слава духам, орки-охранники быстро разобрались в ситуации и повалили кентурия на песок, прикрывая своими телами. Вереща и воя от страха слева полз шаман с дико выпученными глазами. Ржали кони, спешно подхлёстываемые погонщиками.
Над местом стоянки неожиданно прогрохотал оглушительный гром. Бордах подумал, что сходит с ума, воздух посвежел, словно перед дождём. А затем кентурион, к своему жгучему стыду, и вовсе зажмурился, сцепив клыки. Ему показалось, что он снова перенёсся под стены Варрагона…
На стоянке вокруг караванщиков, куда ни посмотри, вспыхивали высокие стены и целые клубы из яркого пламени. Песок тут и там тёк, и запекался стеклянной коркой. Бегущие и скачущие степняки вспыхивали, как факелы, вместе с лошадьми и амуницией. Многоголосый крик боли и страха накрыл кентурия, в отчаянии прикрывшего