Взгляд Бордаха зацепился за вжавшуюся в ствол дерева хуманку.
– Откуда эта девка, Мирдах?
– Эээ… досточтимый… Серрагх взял её в походе к упавшей звезде… – однорукий потупил взгляд.
– Чтооо!? – рёв кентурия отразился эхом от ближних барханов, – быстро тащите её сюда!
– Досточтимый, она не говорит на языке степи и на шаранге тоже… дикая совсем…
– Я. Сказал. Привести, – обманчиво-ровный голос кентурия заставил наёмников немедленно выполнить приказ и бросить безволосую хуманку на песок перед Бордахом. – Серрагх нарушил правило каравана… Утаил добычу. Я не прав, наёмники? – воспалённые глаза Чёрного орка уставились на однорукого степняка.
– Ты прав, досточтимый! – Мирдах выступил вперёд. – Хуманка – общая добыча. Закон Степи.
– Значит и отправьте её к остальным пленникам, что пойдут на продажу в Эль-Каре.
Однорукий наёмник покосился на лежащую у ног хуманку:
– Одно слово, досточтимый. Девка ранила нашего воина, когда мы её брали, и… она видела смерть Смотрителя.
– Ты хочешь что-то предложить, степняк? – кентурий сплюнул фанку и незаметно перенёс вес тела на здоровую сторону, упершись носком сапога в стремя.
– Я не знаю, что выяснит шаман, кентурий… но смерть Смотрителя Оазиса простыми причинами шарангам объяснить не удастся, а лишние свидетели… – Мирдах многозначительно поправил единственной рукой ножны ятагана.
– Ты боишься безволосой хуманской девки? – тихо спросил Бордах, наклонившись вперёд к однорукому, чтобы не слышали другие наёмники.
Кисть руки Мирдаха сжалась в кулак. Обвинение в трусости – тяжёлое оскорбление для наёмника. Даже от старого военачальника…
И неизвестно, чем бы закончился этот спор, если бы не шаман, подошедший к Бордаху и не подёргавший его деликатно за кончик сапога.
– Ну!? – рык кентурия, обернувшегося к Зохарду, заставил того отшатнуться, – что сказали духи?
– Досточтимый… ммм… ночные духи уже ушли, а духи пустыни сказали очень мало. Первым умер Смотритель Оазиса и только потом – Сын Степи… причины не совсем ясны, но если досточтимый подождёт, то я составлю более сложный ритуал…
– А! Отрыжка шакала! Зохард, пошёл с глаз моих! Всё приходиться делать самому… – Бордах в сердцах соскочил с коня, забыв о раненой ноге и чуть не повалился в песок от дикой боли. Через несколько долгих мгновений, когда тьма перед глазами рассеялась, Чёрный орк подхватил левой рукой сеть, в которую была запелёната хуманка и потащил её без видимого напряжения к