Что ребята проходу нам, девчонкам, не дают.
Да уж, подумал Тревор, этой девчонке парни никогда проходу не давали. Ему захотелось дернуть ее за шелковистые волосы, но не так игриво, как намекала песня. Нет, ему хотелось погрузить руки в ее волосы, откинуть ее голову и впиться губами в ее соблазнительные губы.
Не ему одному. Тысячи мужчин отреагировали бы точно так же. Эта мысль показалась ему очень привлекательной на деловом уровне, но безумно досадной на личном. Из-за неожиданно вспыхнувшей ревности он почувствовал себя наивным мальчишкой и сосредоточился на бизнесе.
Когда песня закончилась, Дарси перегнулась через стойку, ухватила Шона за воротник, притянула к себе и смачно поцеловала. А потом любовно обозвала болваном.
– Мегера, – улыбнулся Шон.
– Три рыбы с жареной картошкой, два тушеных мяса и две порции твоего кекса на портере. – Поворачиваясь к Эйдану, Дарси рассеянно провела ладонью по плечу Тревора. – Три пинты «Гиннесса» и три «Харпа», бокал «Смитвика» и две колы. Одна кола для Коннора, так что бесплатно. Не возражаете? – Она схватила кружку Тревора и сделала маленький глоток.
– Так вы принимаете заказы?
– А для чего же я здесь?
– Тогда спойте еще.
– О, до конца вечера обязательно.
Разговаривая с Тревором, она переставляла наполненные кружки и стаканы на поднос.
– Нет, сейчас. – Тревор двумя пальцами вытянул из кармана банкноту в двадцать фунтов. – Балладу.
Ее взгляд скользнул от его лица к банкноте и обратно.
– Не много ли за одну песню?
– Я богат, помните?
– Уж это я точно не забыла. – Дарси потянулась за двадцаткой и прищурилась, когда Тревор отдернул руку.
– Сначала спойте.
Она бы проигнорировала его просьбу из принципа и, может, отчасти в пику ему, но двадцатка есть двадцатка, а пение никогда не было для нее тяжелым испытанием. Дарси улыбнулась, подхватила поднос и громко запела:
Милые девушки, чаровницы юные,
Все вы в расцвете своей красоты.
Не будьте, красавицы, легковерными,
Оберегайте свои сады,
Чтоб никто, ни один мужчина,
Не смог похитить из них плоды.
Коннор подхватил мелодию, раскраснелся, когда Дарси подмигнула ему и передала стакан с колой. Затем она подала напитки другим посетителям, ни на секунду не прерывая печальную песню о потере невинности. Разговоры утихли, и многие сердца дрогнули. Поскольку платил Тревор, Дарси, возвращаясь к стойке, смотрела на него и ему подарила последние строки.
Раздались аплодисменты, глаза Дарси вспыхнули от удовольствия, и не меньшее удовольствие сверкало в них, когда она выхватила из его пальцев двадцатку.
– Двадцать фунтов за песню, и я буду петь, сколько пожелаете.
Забрав у Эйдана готовые «Гиннессы», она снова упорхнула в зал.
– Проклятье, я спою за половину! – выкрикнул кто-то и под громкий смех завел незнакомую