– Смешно ему, – с досадой сказал Марвин, выдергивая провалившуюся до пола левую руку, – я бы тоже посмеялся, случись оно с кем другим… Ого, а это еще что такое? – На руке, плотно охватив запястье, сидел невесть откуда взявшийся браслет из пожелтевших от времени костяшек. Прямоугольные пластины были испещрены мелкими черными значками (то ли выцарапанными, то ли вырезанными), образующими вместе рисунок дракона. Протянувшийся по всему браслету крылатый зверь почти касался мордой своего хвоста; на месте глаза у дракона посверкивал круглый прозрачный камешек, вряд ли драгоценный. Скорей всего обычная бижутерия – решил Марвин.
Марвин попробовал разглядеть значки, но не сумел. Наверняка можно было сказать лишь одно: они были похожи на виденные им ранее надписи. На коридорные руны.
– Далий, смотри чего я нашел. – Марвин наконец оторвал взгляд от любопытных костяшек, встал. – Не поверишь, само на руку наделось. – Он умолк, пораженный увиденным.
Зал изменился. Огненные колонны потемнели, текущее в них пламя теперь было не костровое, а фиолетовое, с химической прозеленью. Узор на потолке разгорелся желтым лунным заревом, а лежавшие под ногами артефакты превратились в черную россыпь – внутри которой местами, кое-где, посверкивали тревожные алые вспышки.
Изменился и Далий, не сильно, но заметно. Уши напарника заострились, разрез глаз удлинился едва ли не до висков; кожа приобрела дивный серебристый оттенок. Все это было хорошо видно в свете лежавшего на плече Далия посоха, почему-то мерцающего как подсевшая самосветная лампа.
– Черт побери, что стряслось?! – торопливо шагая к Далию, воскликнул Марвин. – Ладно зал, но с тобой-то чего? И с посохом?
Однако Далий не ответил. Неподвижный как изваяние, он продолжал смотреть в одну точку – туда, где недавно барахтался Марвин.
– Браво! Брависсимо! – Из-за ближней к Далию колонны, одобрительно похлопывая в ладони, вышел невысокий человек в строгом костюме-тройке. Подошел к краю артефактного поля и остановился рядом с окаменевшим Далием – сложив руки на груди, по-хозяйски уверенный.
Света посоха хватало чтобы разглядеть пришельца: черное лицо, черная обширная лысина и черные же кисти рук не оставляли сомнения, что перед Марвином самый настоящий эфиопий, негор из дальних южных стран. О негорах Марвин слышал, но видеть их не приходилось, разве что на пачках с молотым кофе. Здешний эфиопий был в возрасте, с обрамляющей лысину курчавой шевелюрой и снежно-белой шкиперской бородкой. На носу негора поблескивало пенсне, меж отворотов пиджака переливался золотом узнаваемый галстук-бабочка.
– Шеф? – остановившись, полувопросительно сказал Марвин. – Это вы?
– Я, – согласился негор знакомым Марвину голосом. – Раньше ты видел меня как-то иначе, да?
– Да. – Марвин сглотнул, во рту внезапно пересохло. – Ну, вы тогда…
– Молчи! – строго прикрикнул на него шеф. – Ни в коем случае не