– Не печальтесь вы так, – ободрил ее Клаус. – Я думаю, что они встретят вас подобающим образом – вы же все-таки возвращаетесь победительницей! И потом, я буду рядом с вами!
– Я знаю, но между Асфельдом и Кведлинбургом все же есть какое-то расстояние…
– Но не настолько большое, как вы себе вообразили! Я попросил моего управляющего, чтобы тот купил дом на Базарной площади. Так что вы можете обращаться ко мне, когда захотите.
– Правда? – прошептала Аврора, растроганная этим поступком. – Но, Клаус, у вас ведь своя жизнь… Вы молоды, и вам нужен наследник, который смог бы продолжить ваш род. Вы женитесь, у вас будут дети… Мне нет места в вашем сердце…
– Послушайте, что я вам скажу. С того самого дня, как я расстался с вами на границе Целле, я решил для себя, что единственной женщиной, которая сделает меня счастливым, будете вы. Я готов отдать свою жизнь в полное ваше распоряжение и никогда не попрошу ничего взамен.
– Но почему?
– Вы хотите, чтобы я повторил это снова? Когда-то давно я уже сказал, что люблю вас, но тогда мои слова вас только раздосадовали. Больше я этого не скажу. Просто позвольте мне быть вашим рыцарем, как в Средние века… В общем, я вверяю вам свою судьбу, и вы меня не отговорите от этого! Я знаю, что я прав, и прекрасно вижу, что вы бесконечно одиноки!
Что она могла ему ответить?
– Спасибо! – проронила молодая женщина со слезами на глазах и протянула ему руку. Клаус мягко заключил ее в свои теплые ладони и поцеловал.
Авроре едва исполнилось тридцать, и хотя красота ее была безупречна, неудачные роды изувечили ее изнутри, после чего плотская любовь стала для нее сущей пыткой. Слова Клауса тронули ее до глубины души, однако она понимала, что была не вправе оставлять молодому человеку даже намека на какую-либо надежду. Ей следовало сразу сказать ему, что она не только не может больше иметь детей, но что от женщины в ней осталась одна лишь внешность. Но эта любовь, эта безграничная нежность, которые испытывал по отношению к ней Клаус, были для Авроры панацеей, целебным бальзамом, от которого она не могла просто так отказаться. Поэтому она молча приняла его ухаживания, чувствуя, как в груди клокочет странное чувство: будто радость, сожаление и чувство вины сплелись воедино.
К ее удивлению, возвращение в аббатство стало настоящим триумфом. Ее поздравляли, ей рукоплескали, и даже язвительная графиня фон Шварцбург вместе со своей извечной компаньонкой княгиней фон Гольштейн-Бек пожала девушке руку. Кандидатуру Авроры не только единогласно одобрили в качестве настоятельницы, но даже предложили ей стать коадъюторшей аббатисы; другими словами – стать ее правой рукой, которая смогла бы в дальнейшем, в случае смерти Анны-Доротеи, принять чин Главной матери. Молодая женщина о таком могла только мечтать: ведь это сразу же возвысило бы ее до уровня благороднейших княгинь империи, но… Она все же отказалась. Негоже было отбирать хлеб у тех, кто в нем