Анализируя впоследствии свою победу, Борзов говорил: «Восемь лет подготовки и десять секунд реализации… Спортсмен, который бежит со скоростью двенадцать метров в секунду, первые тридцать метров вообще ничего не видит и не слышит. На трибунах что-то кричат, а до него доносится лишь фоновый шум… После сорокового или пятидесятого метра спринтер наконец ориентируется, в каком состоянии он по отношению к соперникам, а где-то к семидесятому метру начинается распределение по занятым местам. И когда обнаруживаешь, что справа и слева никого нет, что никто больше не шипит, не пищит и не воет, значит, ты оставил всех далеко позади».
Перед финальным забегом на 200 метров американцы, в надежде, что Борзов исчерпал себя, упорно твердили, что весь пьедестал почета займут они. Но Валерий не только выиграл старт и настолько технически совершенно прошел опасный вираж, что не оставил ни Чарльзу Смиту, ни Ли Бартону никаких шансов. Правда, его попытался догнать Ларри Блэк, но Борзов лишь искоса взглянул на него и легко прибавил… Он финишировал один с победно вскинутыми руками, как и обещал журналистам. Никто не мог оставаться равнодушным – стадион рукоплескал. А его победный результат – 20,00 сек – более 15 лет оставался непревзойденным.
Но красивый, легкий, «умный» бег в Мюнхене принес Борзову не только две золотые медали, но и «серебро» в эстафете 4 × 100 м. Он бежал последним и палочку получил, когда американец ушел вперед на 10 метров. «Если бы нам пришлось бежать двести, даже с таким гандикапом[9], я бы его [Эди Харта] точно победил», – говорил Борзов.
«Борзов просто опрокинул все наши представления о таланте, который совершенствуется с помощью тренинга, – говорил журналистам мюнхенский профессор Штейнбах после триумфа Борзова. – Он развивался неуклонно и систематически: биомеханика, спортивная медицина и методика, которых у нас никак не могут соединить логически, применены его тренером-биологом с удивительной целесообразностью. Это бегун, обладающий пульсирующей мыслью…» А газета «Зюддойче цайтунг» писала: «Ничто не могло бы лучше подчеркнуть заметное преимущество русского, как последовавший за два метра до финиша жест: он ликующе вскинул вверх руки, как будто хотел сказать: “Смотрите, я самый быстрый бегун мира”. Его имя стало в один ряд с именами таких великих бегунов, как Боб Хэйес, Джим Хайнс и Армин Хари. Но в одном он абсолютно превосходит этих звезд: