Когда они вдвоем вышли за ворота Крепости, Дан внутренне удивился, он ожидал, что во дворе к ним присоединятся два-три охранника или хотя бы подадут машину.
– А ты не боишься? – с любопытством спросил он.
– Чего?
– Того, что тебя где-нибудь пристрелят.
– Кто?
– Кто-нибудь. Брат или сестра, дочь или сын, муж или жена, возлюбленный или возлюбленная одного из тех, кто медленно умирает на каторге. Или быстро – в подвалах Крепости.
Маран пожал плечами.
– Смелый ты. Я бы на твоем месте боялся.
– От судьбы не уйдешь, Дан.
– От судьбы не уйдешь, но от пули можно.
– Если пуля не судьба.
– Я не знал, что ты фаталист.
– Разве не быть фаталистом значит быть трусом? Не отставай!
Маран свернул в кривой переулок, проваливавшийся в овраг, потом взбиравшийся на холм. Дома в переулке были одноэтажные, все какие-то скособоченные, скукоженные, неприглядные. За полуразобранными заборами пустые, заваленные рухлядью, обломками, загроможденные развалинами обрушившихся хозяйственных построек унылые дворы. И как всегда и везде, ни одной живой души – ни взрослых, ни даже ребятишек. Неужели детей здесь держат взаперти? Или район просто заброшен? Наверно, разве тут можно жить?.. Или все-таки можно?..
Трущобы казались бесконечными, прошло не менее сорока минут, прежде чем Маран остановился у крохотного домишки с единственным зашторенным окошком и низенькой дверью.
– Подожди меня здесь.
Он открыл калитку, вошел во двор, стучал долго и терпеливо до тех пор, пока дверь не приоткрылась, переговорил с кем-то через порог и вернулся.
– Его нет дома. Пошли дальше.
Перед следующим, совсем уже развалившимся строением, которое и в лучшие свои времена, видимо, больше смахивало на сарай, он замедлил шаги.
– Смотри, Дан. В этом дворце родился и вырос тот самый Маран, которого некоторые вполголоса называют всесильным.
– Называют? А как с этим дело обстоит в действительности? – спросил Дан в упор.
– С чем? С всесилием? Увы! – Маран улыбнулся, что случалось нечасто, улыбка у него была совершенно неотразимая, открытая, даже доверчивая. – К сожалению, тут больше видимости, нежели истины.
– А ты хотел бы быть всесильным?
– А ты – нет?
– Не знаю. Наверно, нет.
– Интересно. Я подметил, что могущество страшит людей не меньше, чем ответственность.
– Меня не страшит ответственность, – возмутился Дан.
– А меня – ни то, ни другое.
Они еще долго кружили по городу, Маран сворачивал во всякие закоулки, стучался в двери, в окна, спускался в подвалы. Уже темнело, когда они углубились в район развалин. В глубине парка неясно светился огонек. Подойдя поближе, Дан понял, что перед ними одна из уцелевших служб дворца. Маран подтвердил его догадку.
– Здесь были дворцовые кладовые, – сообщил он, спускаясь по довольно широкому каменному пандусу к большой