Разбирая чемодан, я вновь продумывала свои дальнейшие действия. Призывала себя быть сильной.
В дверь постучали. Страх удушливой волной прокатился по телу. Гоня его прочь, я сказала чуть хрипло:
–Войдите.
В комнату робко заглянули Наташа и Люба. Но встретив мою улыбку, тут же принялись обниматься. Однако и без слез не обошлось. Наташа покачала головой и без всякого осуждения, с одним лишь сочувствием, посмотрев на Любу сказала:
–Вот ведь глаза на мокром месте. Как Давида нашли, так и плачет все время… А после того, как узнала, что он о нас, о внуках ее так сильно позаботился, совсем удержу нет…
–Вдовы тоже плачут?
На лице Наташи появилась невиданная до сели жесткость. Непреклонность. Люба зарыдала пуще прежнего, но беззвучно, лишь отирая беспрестанно падающие по щекам слезы.
–Этим дьяволицам все нипочем. Лишь о себе и думают. Полночи ругались, остальные полночи по дому рыскали. Ищут все что-то, да думают, никто их не видит. Срамота! Хорошо, Давид не знает, кем они оказались на само деле…
Надо сказать, что постоянно из всех жен Давида в особняке жила только Лика. И ее сестрица, конечно, тоже. Остальные заявлялись сюда время от времени. По поводу и без.
С вестью о смерти Давида в особняк вернулись все и разом. Кроме Юльки, но она себя к «женам» не причисляла. Она предпочла остаться в своей городской квартире. Но, полагаю, сейчас ее переезд – вопрос времени. Судя по ее грандиозным планам, в стороне от событий она не останется. Посему ей стоит быть здесь.
–Интуиция подсказывает, что следует ждать гостей. Приготовишь, пожалуйста, комнату Юли? И еще одну, для гостей.
–Гостей? – озадачилась Наташа.
–На случай, если сын Давида решит задержаться.
–Так он приедет? – обрадовалась Люба и даже перестала плакать. – Такой славный мальчик. Когда он жил в России, я часто брала его к себе. Нянчила как родного. Давид весь в творчестве был. А бабушке уже тяжеловато одной, вот мы с Юрой и развлекали его, как могли…Славный ребенок, просто чудо…
Славный ребенок уже давно вырос и веру в чудеса заметно растерял. Но разочаровывать Любу я не стала. Тем более, сама не понимала, как относиться к Глебу. Ведь кто он есть – вторая по значимости и сложности загадка для меня.
Нина же в особняке никогда не оставалась. Давид построил для нее небольшую домик чуть ниже по реке, и она предпочитала жить там. Тем более, что прогулочным шагом до Эдема ей было минут двадцать, не больше.
Других домов в ближайшее несколько километров отсюда не имелось. И в этом было одно из главных преимуществ здешних мест.
Однако скрытость Эдема не всегда спасала от нежелательных гостей. Так, вопреки запрету Давида переступать порог его дома, в особняке поселился Русик. Он, ровно как и его мать, теперь делали вид, что почивший хозяин дома никогда подобного не говорил и его присутствие здесь – дело само собой разумеющееся.
Хотя,