– Ловко придумано! – оценил Сема Блоха. – Стерва ты все-таки, Софья! Умная! Дело-то вроде в твоем вкусе, а участия принимать самолично не желаешь. Не при делах остаться хочешь, только советы даешь?
Драки между арестантами в тюремном трюме «Ярославля» были явлением нечастым. Если кого-то и били, то старались, чтобы до корабельного начальства дело не дошло: старший помощник капитана Промыслов в первый же день передал арестантам распоряжение командира: нарушения будут наказываться.
– Разбираться не будем – кто, кого, за что, – зычно вещал Промыслов в проходе между клетками сразу после погрузки, еще до выхода «Ярославля» в море. – Случится драка – на следующий день вся арестантская команда остается без верхней палубы! Без прогулки то есть. Ни помыться, ни бельишко постирать – понятно, да? А когда в южных широтах доктор красное вино распорядится давать для здоровьишка – то и без вина! Ежели у драки будут последствия – смертоубийства там, переломы, сильные ушибы – то наказание может быть увеличено до 2–7 дней. Все понятно, господа варнаки?
«Господа варнаки» тогда особого значения предупреждению старшего помощника не придали: мало их начальство в пересылках да в острогах пугало! Однако не успел «Ярославль» дойти до Порт-Саида, а невольники уже в полной мере оценили ежедневное удовольствие купания под сильными струями воды из брандспойтов. В Суэцком канале в правом трюме случилась небольшая драка, без особых последствий – и капитан сдержал слово: на следующий день, показавшийся арестантам адовым пеклом, на купание был наложен запрет.
А когда после выхода в Красное море невольным пассажирам стали выдавать к ужину по большой кружке красного терпкого анатолийского вина – «иваны» пустили среди глотов и особенно игроков[21] свое указание: кто оставит братву без купания и вина, тех будем наказывать сами, своим «следствием»[22].
И в трюме почти на две недели воцарились тишина и спокойствие. Нет, без оплеух и подзатыльников, отвешиваемых тупой и забитой шпанке[23], конечно, не обходилось – так это разве в счет?
Расставшись с Сонькой, Сема Блоха проскользнул к единомышленникам-«иванам», бывшим в курсе дерзкой задумки. Наскоро пересказал Сонькины идеи. Кое-что показалось дельным, хотя сама мысль действовать под диктовку бабы, пусть и аферистки высшего разбору, была противна. Кинули, посмеиваясь, жребий – кому первому по сопатке получать – все должно быть натуральным, с кровью и стонами.
Заранее морщась, Сема предупредил другана, чтобы тот