Старшая моя тетя – Стелла – обладала удивительной внутренней силой. Дети сразу, нутром чувствуют и силу, и красоту взрослого. Я настолько зауважала Стеллу, что поначалу называла ее только на «вы». Мне долго объясняли, что она мне родная, что можно на «ты». Я не осмеливалась. Не из страха – она была добра, – из почтения, которое она внушала.
И еще одно счастье и везение ожидало меня на Садовой Кудринской: моя дорогая любимая сестричка Женечка. Она стала для меня примером, товарищем, другом, советчиком. Мое детство и ее юность совпали. Разница в десять лет давала мне счастливую возможность мечтать о своем будущем, исходя из опыта моей сестрички. Умная, добрая, спокойная, уравновешенная, веселая… Вот – редкие человеческие качества, о которых только мечтать можно. И все они сошлись в Женечке. Она легко училась в школе – на одни пятерки. Закончила школу с золотой медалью.
Легкая, солнечная, яркая…
Она родилась 29 января 1941 года. Ее маме исполнилось тогда 39 лет.
Потом, когда у Женечки родится дочка Сонечка, тетя Стелла, любуясь ребенком, скажет:
– Все это должно было произойти двадцать лет назад.
Она имела в виду рождение первой внучки. При условии, что сама бы родила на 20 лет раньше. Только годы, в которые полагалось бы родить Стелле ребеночка, уж очень не подходили для деторождения. Гражданская война, лишения, голод, трудное время учения… Тетя стала врачом, вышла замуж за инженера-химика Якова Марко́вича. И вот – в самое подходящее время появилась на свет Женечка.
До Великой Отечественной оставалось полгода. Какое счастье, что люди не могут видеть будущего!
Жизнь наладилась: ребенок, муж, работа, сестры рядом. Приехала из Дубровны тетя, заменившая в свое время девочкам-сиротам мать, – ухаживать за младенцем. А 22 июня – война.
Вскоре Женичкиного папу забрали на фронт. Он вообще-то очень плохо видел, у него близорукость была –7. Но он пошел и погиб в боях под Москвой.
Женечка папу не помнила. Только на фотографиях его и видела.
Стелла с дочкой и старенькой тетей Черной эвакуировались под Свердловск. С едой дела обстояли чудовищно. Стелла одна работала, и никак не получалось обеспечить младенца и слабую старую тетю даже едой. Однажды Женечка от еды, совсем не подходящей для десятимесячного ребенка, потеряла сознание.
– Я упала возле нее на колени и закричала нечеловечески, – рассказывала тетя Стелла. – Вот от этого страшного крика ребенок и пришел в себя.
Я слушала этот рассказ и не могла себе представить кричащую тетю Стеллу. Она была для меня воплощением достоинства, выдержки и силы. Но это было.
Вот после этого страшного случая Стелла приняла решение идти на фронт. Другого выхода она не видела. Муж, рядовой боец Красной Армии, к тому времени уже погиб. Вся ответственность за жизнь «старого и малого» лежала на