Аргиш. Александр Гриневский

в сухое.

      Вадим не отреагировал.

      – Ладно тебе… Всё плохое уже позади. Сейчас обнесёмся и поплывём дальше. Переодевайся.

      – Колька! – заорал, повернувшись в сторону копошащихся возле лодки мужиков. – Колька!

      Спирт бавьте! Согреться надо.

      Вадим медленно стягивал сапоги – мокрые, словно к ногам прилипли.

      Ошарашенность от пережитого не проходила.

      Казалось… вдруг неожиданно и резко перенёсся в другой мир.

      Так раньше учили плавать – заботливый папаша выбрасывал ребёнка за борт лодки и следил, как будет выплывать, – мелькнуло на краю сознания. Нет, здесь не так. Папаша сам оказался за бортом и тоже мог не выплыть. Кто тогда наблюдал? Кто выбрасывал?

      Что-то поменялось.

      Не мог сформулировать. Проносилось мимо отрывочными сполохами: знакомая комната, стол, компьютер, стрелялка красочная, отец – не важно, рядом или где-то там… мама… Вот он, этот шар, эта обволакивающая плёнка, кокон, в котором существуешь. Что может произойти? Да ничего страшного. Заболел? Набегут, помогут, вылечат. Ты – в коконе! Завёрнут в привычную уютную жизнь, в заботу и любовь близких.

      Враз поменялось – порвалась защитная плёнка, рассыпался кокон, словно его и не было.

      Река расставила всё по своим местам.

      Есть только ты. И ты – один. Ты – сам за себя. Неоткуда ждать помощи. Отец – такой же одиночка. И друзья его взрослые… Все они – выживающие.

      Место! Это место такое. Им здесь не надо находиться. Это место не для них.

      Холодно, а капли пота на лбу. Отёр ладонью.

      Исчез морок.

      Судорожными движениями стягивал мокрую одежду.

      У ног – в мелкой заводи между камней – вода дышала, мерно подымалась и опадала.

      Мимо с глухим шумом нёсся поток – через секунду ударит о скалу, закружится в чёртовой карусели, вскипит от ярости, наткнувшись на преграду, и с утробным воем нырнёт вниз – сжатый, пролетит, проползёт, сдавленный камнем, вырвется наружу и раскинется широко и вольготно, празднуя победу преодоления.