А.А.: У нее была дамская сумочка – вообще какая-нибудь сумка?
Н.М.: Нет. Однозначно – никакой сумки.
А.А.: Что произошло после того, как вы остановились?
Н.М.: Я высунулся в окно и спросил, все ли в порядке – не нужна ли ей помощь. Совершенно глупый вопрос, черт возьми, – я хочу сказать, разумеется, все было плохо…
А.А.: Что она ответила?
Н.М.: Ну, она доковыляла до машины и спросила, не отвезу ли я ее домой.
А.А.: Но она не возражала против того, чтобы сесть к вам в машину? Она вас не испугалась?
Н.М.: Наверное, поскольку это было такси и все такое, она решила, что все нормально. И, если честно, по-моему, ее больше беспокоило, как бы поскорее убраться отсюда ко всем чертям. Хотя она не села рядом со мной спереди – согласилась сесть только сзади. И опустила стекло до самого конца, хотя холодрыга была страшная.
А.А.: Значит, если б девушка захотела, она могла бы попросить о помощи?
Н.М.: Пожалуй, да. Вообще-то я об этом не задумывался…
А.А.: Она что-нибудь говорила о том, что произошло?
Н.М.: Нет. Я имею в виду, я не хотел… ну, понимаете… допытываться. Я сказал, что отвезу ее прямиком в полицейский участок, но тут она перепугалась и заявила, что не хочет иметь никаких дел с полицией. Тогда я предложил «скорую помощь», но в больницу она ехать также отказалась. Поэтому я просто отвез ее туда, куда она сказала.
А.А.: Райдал-уэй?
Н.М.: Верно. Потом я подумал, что, наверное, именно поэтому она шла в ту сторону. Она хотела попасть к себе домой.
А.А.: Когда вы туда приехали, там кто-нибудь был? Я имею в виду, дома?
Н.М.: Понятия не имею. Она зашла с черного входа.
А.А.: Вы это не уточняли.
Н.М.: Извините. Не придал этому значения.
А.А.: Вы говорили, что никакой сумки у девушки не было. Она могла держать ключи в кармане?
Н.М.: Наверное. Если честно, я об этом не задумывался.
А.А.: Но вы точно уверены в том, что она смогла войти в дом?
Н.М.: О да. Она сказала, что если я подожду, она сходит в дом и принесет деньги, но я сказал, что пусть не заморачивается. Может не платить. Выходя из машины, она плакала. Бедная девочка!..
Саша Блейк откладывает ручку и закрывает записную книжку. Она сидит на кровати, закинув ногу на ногу, на заднем плане звучит негромкая музыка. В ручку воткнуто птичье перо, записная книжка бледно-голубая, с рассыпавшимися по обложке белыми цветами. Саше нравится глянцевый блеск страниц, нравится ощущение записной книжки в руке, однако на самом деле она выбрала ее потому, что маленькая книжка помещается в сумочке. Саша знает, что оставлять ее где попало никак нельзя. Она любит свою маму, очень любит, и знает, что та не станет сознательно шарить в ее вещах; но ни одна мать на свете не обладает той силой воли, которая требуется, чтобы, наткнувшись случайно на записную книжку, не прочитать то, что внутри. Изабель выкручивается, используя шифр, а Патси держит все в своем телефоне, но Саше нравится все записывать. Так ей легче разобраться в собственных мыслях – это помогает определить, что делать. Но мама этого не поймет. Она вообразит,