На всю эту штыковую круговерть, на весь это войсковой замес, стоя у своей машины, молча взирал генерал Чуйков. Его налитые многодневной свинцовой усталостью глаза цепко скользили по оставляемым нами рубежам, напоминавшим пчелиный рой, улей которого медведь разворотил и раздолбанил в щепьё.
Мне казалось: генерал что-то или кого-то ищет, но он никого не тревожил вопросами, никому не отдавал приказов. Продолжал стоять возле приоткрытой дверцы своей чёрной, как смоль, генеральской 1»эмки». Чуть поодаль, в салоне автомобиля, за рулём, сидел дюжий сержант, плотный и настороженный, выложив на колени стиснутые, словно готовые к удару, кулаки. На его рязанском скуластом, с русыми усами лице холодно и пытливо синели глаза. Запомнилось как они колко, и нелюбезно осмотрели нас, командиров батальонов 472-го стрелкового полка, прибывших по приказу командующего.
Между тем генерал Чуйков будто не замечал нас, отдавших ему честь, терпеливо дождавшихся, когда он завершит свой осмотр и уделит нам внимание. Но он всё также смотрел поверх голов, наблюдал за движением наших батальонов и точно исследовал, как опытный пчеловод эту, прибывавшую на глазах из траншей и развалин грязную, в бинтах и крови озлобленную массу, закон её роста, её внутреннюю, растущую с каждой минутой ожесточённую силу. И вдруг неожиданно, когда мы уже были готовы скрежетать зубами, ощупал нас твёрдым взглядом и твёрдо сказал:
– Ну что, орлы!.. Вас учить только саблю тупить…Всё вижу, всё понимаю, всё знаю!.. Но знайте и вы: здесь нам стоять до конца. Приказ Верховного…никто не от менял, – «За Волгой земли нет!» Попали мы…меж косяком и дверью. Немцы прут одержимо, будто и впрямь чёрт ворожит…Что делать, орлы? Драться! Видно, время помирать пробило…нам или им!.. Все мы тут: и командарм, и рядовой – в одной лодке. Либо отстоим Сталинград, либо все тут погибнем. Всем ясно? Вопросы? – Он снова, чуть теплея глазами, ощупал нас жёстким взглядом. Его долгополая генеральская шинель была расстёгнута. На видавшем виды кителе багряно цвели нашивки за ранения и гордый гвардейский знак, с другой стороны – орденские колодки, над которыми мерцала, (как и у нашего погибшего комдива Березина) – золотая звезда Героя Советского Союза. Мы, стоя навытяжку, промолчали. И так, всё было ясно, как в день похорон… – Короче, товарищи боевые командиры. – Он сухо кашлянул в жилистый рабочий кулак и сказал негромко, но твёрдо и чётко, так что мороз по коже. – Как справимся…так и будет. Других слов у меня покуда для вас нет.
И мы справились! Сдержали клятву верности, стояли до конца, как до последнего