Многолетний совминовский столоначальник Николай Николаевич Смирнов стоит того, чтобы на нем остановиться поподробнее. Да нет, как индивидуум он никому по большому счету не интересен. А вот как социальный тип – весьма примечателен. С годами, уже пообмявшись в общении с сильными мира сего, Сергей Петрович постепенно перестал испытывать необъяснимое чувство собственной не то чтобы неполноценности, а какой-то непонятной робости, возникавшее всякий раз при общении с этим чиновником неопределенного возраста и невыразительной внешности. Казалось бы, мужичок как мужичок, ан нет, так и хотелось вытянуться в струнку и взять под козырек. И это несмотря на то, что никто из присутствующих не носил военной формы. И что интересно, заметил Сергей Петрович, в струнку тянулся не он один – и решил про себя приглядываться и принюхиваться, чтобы объяснить занимательный феномен.
Главную загадку, признавался себе впоследствии Сергей Петрович, откуда берутся, вернее, рекрутируются такие людишки во власть, как их распознают и тащат наверх, он так и не разгадал. Будучи человеком современных взглядов, в масонские заговоры и мировую закулису он не верил, хотя и прочитал множество книжек на эту тему. Но очень важное свойство, объединяющее Николай Николаевичей всех времен и народов, Сергей Петрович подметил. Все эти люди, независимо от того, какой общественно-политический строй стоял на российском дворе, были твердо уверены в своем праве руководить и направлять, давать и отбирать, казнить и миловать. Эта уверенность проявлялась во всем: взгляде, походке, жестах – и практически не зависела от умственных способностей, образования и воспитания носителя власти. Будто они с ней так и родились. Апломб ли прилагался к совершенно сногсшибательной карьере, скажем, из совхозных бригадиров в вице-премьеры или карьера к апломбу, не суть важно.
У молодых, не умудренных еще жизненным опытом людей часто спонтанно возникает желание борьбы – неважно с кем и за что, главное, против господствующего в окружающем мире направления. Не избежал по молодости такого ниспровергательного душевного подъема и Сергей Петрович. К счастью, у него хватило ума поделиться некоторыми мыслями с родителем. Петр Иванович вполне согласился с сыном: в голодной колхозной молодости и кровавой фронтовой жесточи он видал гнид всех