Болело все: от макушки до пяток. Болели даже кончики волос.
– Слава Богу, живая! – зарыдала Дина, увидев резко дернувшуюся Злату. И сразу ей сообщила:
– Ты только не расстраивайся, нас взяли в плен.
Злата попыталась спросить: «Кто?», но не смогла даже промычать.
– Эти шестерочники. От них еще никто живым не уходил… Они пленных или на органы режут, или для своих садистских избиений оставляют… Так что я уже и не знаю, что лучше – чтобы они сутки напролет били, мстя за свою родину, или по одному органу без анестезии день за днем вырезали, пока совсем… не того… – и Дина снова зарыдала.
…И снова наступила темнота…
– Злата!
– Злата! Ты живая?
…Темнота…
– Злата!? Живая! Слава Богу! А то ты уже седьмой день лежишь и не шевелишься, а эти уроды, кажись, забыли о нас, или их уже где-то убило, НЕлюдей…
…Темнота…
– Злата! А есть-то хочется!
…Темнота…
– …Диииина! Где мы?..
Злата в один миг почувствовала каждую молекулу своего тела, и каждая молекула кричала от боли, резкой, тянущей, разрывающей на части боли. Хотелось взять всю эту боль в комочек (да что – комочек? Громадную гору боли!) и всю, до остатка, без сдачи отдать тому, кто ее причинил – проклятому Никсуру и его команде.
В кромешной тьме засияла кнопочка пульта, осветив часть комнаты.
Дины стало вдвое меньше, если можно себе это вообще представить.
Но она была жива. И, слава Богу. Только ревела, собрав личико в кулачек – может, от боли, а может, от счастья, что Злата живая.
– А где этот Никсур и его братва бандитская? – каждый звук давался с таким трудом, будто Злата заново училась говорить. Училась… Научится! И отомстит!
– Они нас сюда две недели назад заволокли и бросили. – Дина подумала, перестала плакать и улыбнулась: – Я подозреваю, что их, скотов таких, убили. Это, конечно, хорошая новость. Но мы заперты и без еды. А эти две новости совсем не веселят так, как первая.
– То есть твой пульт не работает? – тело Златы выглядело жутко даже в свете кнопочки пульта, и Дина от нее немного отстранялась: видно, страшный синяк на всем теле Златы не внушал доверия.
– Во всяком случае, дверь не появляется…
– Тогда давай по-старинке, простучим все стены…
Простучали все стены. Звук оказался полностью идентичным. Злата стучала со всех сил, будто по Никсуру стучала.
Простучали пол. Аналогично.
– У нас остался потолок, – задрав голову вверх и вытирая слезы, которые от каждого движения текли ручьем, еле выдохнула Злата. – Ну-ка, залезай мне на плечи!
– Что ты, – замахала на нее руками чуть в обморок от тех слов не упавшая Дина: хотела, наверное, ее стереть, как ластиком, – ты же – сине-зеленая!
А, понятно: она хотела стереть цвет Златы! Сине-зеленый! Наверное, этот цвет красиво бы смортелся на цветочках из ее прошлого. Но уж никак не на ее