И снова – стон к небесам. Хотел я повернуться, чтобы ясность полную навести, – да опоздал. Самая красивая, в диадеме да в ожерелье, уже рядом. Улыбается.
– Радуйся, Дамед-ванака! Не прогоняй своих друзей. В доме Ма-Инарас всегда гостям рады!
(А за спиной моей уже не стон, вздох радостный.)
– Спешим, уважаемая, – пожал я плечами. – Мои… э-э-э… друзья хотят лишь поклониться твоему великому богу, спасибо сказать да удачи попросить.
– Моему богу? – В глазах под длинными ресницами – изумление. – Ма-Инарас богиня, а не бог, и не наша – ваша, из земли Ахиява. Десять лет назад ОНА сюда пришла, собрала нас всех, ОНА самая лучшая, самая добрая. Вы ЕЕ любите, мы ЕЕ любим. И ОНА всех нас любит!
…Плеснула невидимая река, черным крылом Таната зашелестела – рядом, совсем рядом.
– Кто? Кто ОНА?
– Она? – удивленно дрогнули длинные ресницы. – Великая Киприда! Великая Атроди… Афродита! Пенно… Пеннорожденная! Ма-Инарас!
…Мраморная крошка сыпалась, падала на гладкий скользкий пол. Но из-под камня, из самой глубины, все так же проступало ее имя.
Я понял – это не писали. Вернее, писали не люди…
– Воля богини! Воля богини, ванакт! Раз в несколько лет мы приносим жертву… Кровавую жертву. Только по жребию, только тех, кто сам согласится…
Я открыл глаза и посмотрел в небо, в белесое хеттийское небо, безоблачное, ясное. Значит, ТЫ уже здесь, Косоглазая Убийца?[14] ТВОЯ Грибница – даже тут, посреди Азии? Здесь тоже – по жребию? Или всех подряд – на алтарь, на кровавый мрамор? Ведь ТЫ же ВСЕХ любишь, правда?
Что-то говорила жрица – испуганно, быстро, что-то шептал на ухо Мантос, но я уже не слышал, не понимал, не хотел понимать, чужие слова скользили мимо, мимо…
Помнишь мою клятву, Пеннорожденная? Помнишь мою кровь? Амикле уже все равно, зато не все равно мне, Диомеду Тидиду, Дамеду-ванаке. Дамеду-богу!
МНЕ!
– Где? Где ОНА? Веди!
Золотой лик улыбался, золотые руки тянулись ко мне, золотые груди топорщились острыми сосками. Я отступил на шаг, сцепил зубы, всмотрелся.
…Идол на невысоком белом камне, за ним – украшенный цветами алтарь, по бокам – тоже идолы, только совсем маленькие, на каменных стенах узорные фрески, по углам – бронзовые светильники горячим маслом дышат, стараются. Хорошо устроилась, Киприда, богиня Любви, кровавая убийца! Удобно! Думаешь, здесь, в сердце горы, до тебя не доберутся?
Я не доберусь?
Чуть сзади удивленно дышали мои гетайры. Перепуганные девчонки столпились у стены. Они не догадывались, все еще не догадывались… Я поглядел прямо в мертвые золотые глаза, оскалился, обернулся.
– Фремонид! Секиру!
…Секиру нам подарили шардана – тяжелую, густой черной бронзы. Вовремя!
Недоумевающий гетайр моргнул единственным глазом, шагнул ближе. Мои пальцы сжали плотное полированное дерево…
– Нет! Не-е-е-ет! Не-е-е-е-е-е-ет!
Крик – отчаянный, полный ужаса. Крик, слезы на глазах. Девчонки бросились вперед – ко мне, к своей