Наконец чиновник вернулся и огласил мою судьбу. По щастию, в городе наш полковой командир пребывает, оный за меня поручился, и в Дворянскую тюрьму до конца следствия меня не сажают. Сажают только под домашний арест, с правом свиданий, переписки и протчая. Кормежка стражников – за мой щет.
С тем и воротился я домой, где предаюсь горьким размышлениям. Если не случится мне себя оправдать, то меня, верно, четвертуют, не говоря уж о позоре на все семейство мое.
Но какова Феанира!
Кстати, я так и не выяснил, чья она шпионка и что у чародей-министра украла. Впрочем, мне ли до этого дело? Досадно только, что лже-княгиня по пятам лишь дюжину ударов получила – по коварству своему она десяти дюжин заслуживает, если не более. Каковую досаду, надеюсь, ты разделяешь со своим другом
Гастоном дю Леруа
Писано в собственном доме под арестом.
P.S. Пришли мне цветных ниток и образцов для вышивки – буду этим себя занимать.
Журнал Эмилии дю Леруа
Отрывок из прошлаго года, с осени
Не та ли пора для селянина наилутшая, когда наступает время сбора плодов, когда земля и деревья и вся окружающая натура как бы из благодарности щедро отдаривает человека за заботы его? Иной горожанин подумает, что так и есть; но насколько ошибется он в своем поспешном суждении! Время урожая – это время неустанных трудов, кои не могут быть прерываемы и на миг… Однако ж ближе к осени наступает и некоторое облегчение от работ, устраиваются ярмарки, праздники и т. п. Я люблю бывать на них, наблюдая обилие плодов и лица селян, исполненные довольства.
Нынче дед мой вздумал посетить сельскую ярмарку в Мальвазине – точнее будет сказать, не ярмарку, а нечто наподобие картинной ассамблеи, где вместо картин живописных и изваяний мраморных представлены великолепнейшия в свете свиньи, овцы, коровы и т. п. полезныя животныя, а также и разнообразныя овощи и семена. А что до знатоков и страстного их желания приобресть тот или иной chef d'oevre – здесь сходство полное, вплоть до единообразия.
Мы наблюдали великое множество репы, редьки, капусты, маркровки и проч., в том числе и лутшие сорта квасной редьки, кои я вознамерилась купить, а также и полмешка карамельной свеклы, коя равно годится на изготовление сладких конфект, при ином же способе – крепкого хмельного напитка, особливо ценнаго в зимния холода.
Сговариваясь с селянином, лживым и жадным, о цене за свеклу, со мною произошла неожиданная встреча, а именно: некий молодой кавалер, чрезвычайно пригожей наружности, так любезно возразил мне:
– Не чаял вновь увидеть вас пред собою, сударыня, и оттого несказанно рад вдвойне.
Я несколько резковато заметила ему, что он помешал моей покупке, на что он молвил: «Но это совершеннейшие пустяки!», сунул селянину деньги – вдвое меньше, чем тот заламывал, – перегрузил свеклу на мою телегу и, показав напоследок селянину эфес шпаги своей, добавил:
– И то для тебя слишком честь, что я шпагу свою благородную тебе показываю; когда