И последнее, – Хубе двинулся вдоль плотных рядов, делая короткие шаги, точно сберегая пространство и стараясь сохранить запас его позади себя. – Убеждён: огневая мощь наших гаубиц, танковые клинья, массированные удары с воздуха Люфтваффе и ваша личная штыковая смелость сметут и растопчут в огненную пыль ошмётья этих чёртовых красных орд!
…Отто видел, как засверкали стальным отблеском тысячи глаз; как солдатские, перепачканные кулаки крепче стиснули оружие. И вместе с командующим XΙV танкового корпуса Гансом Хубе, испытал при этом горделивое, терпкое тепло, получив его из суровых, храбрых солдатских глаз.
* * *
– Bitte, baron! Доделаем начатое, как говорили древние. Поднимемся наверх и осмотрим окрестность, где завтра нас ждут великие дела.
– Браво, экселенс! Ваша речь…– фон Дитц с галантной почтительностью склонил голову и развёл руками. – Как Бог свят, выше всяких похвал. Право, сам непревзойдённый мастер пропаганды Иозеф Геббельс и тот…мог бы позавидовать вам. Мои поздравления, гер генерал.
– Я не завистлив и не тщеславен, барон. И довольно восточной лести, вам это не идёт, полковник. Мы, командный состав, должны быть знакомы с азами риторики. Ведь, и крыса порёбрика – barenkiller11…любит доброе слово, мм? Они понимающе улыбнулись друг другу.
Глава 6
…Молчаливое сопровождение рослых автоматчиков СС решительно выдвинулось вперёд. Вслед за ними вверх по лестничному маршу, упруго наступая на бетонные в осколках, щербинах и трещинах ступени, стали подниматься они.
…С каждым новым этажом, сквозь рухнувшие проёмы сильнее дул холодный чёрный ветер. Открывался всё более панорамный вид безглазого города, объём багрового угрюмого зарева. Впереди и сзади, прикрывая своими телами и касками, ходко, и почти бесшумно продвигалась натренированная охрана.
…Поднялись на последний этаж. С правой стороны угрюмо горбатились останки сорванной крыши – вздыбленные обгорелые стропила, похожие на рёбра разбитого о скалы парусника; щербатые персты вентиляционных кирпичных труб, гремящие на ветру клочья кровельного железа, холмы битого шифера…
Они стояли на чудом уцелевшем деревянном перекрытии пятого этажа, под защитой полуразваленной стены, давая успокоиться учащённому дыханию. Осматривали с высоты ночной, грохочущий разрывами, город, над которым дул огромный, холодный осенний ветер 42-го года, выхватывая из тёмных дымных ущелий улиц туманное зловещее зарево, швыряя из разверстых глубин и развалин жуткие стоны и гулы.
Сталинград горел с разных сторон по всему левому берегу Волги; казалось, бушующие волны пожаров пробивались друг к другу через руины зданий, барьеры камней и те принимались тлеть и гореть, медленно, неохотно, превращая чугунное