– Уже свидетелей успели допросить? – спрашивает он.
– Вот мои свидетели, – Ванзаров указывает на снег. – У вас перед глазами. Вокруг тела и вон там, в двух шагах. Следы замечаете?
Джуранский озирается напряженно и пристально. То же самое незаметно делает Щипачев. Ничего не обнаружив, ротмистр смущенно выпускает горячий пар, не хуже боевого коня:
– Затоптано все. Трудно разобрать…
– Тогда поверьте на слово.
– Слушаюсь!
– Слушаться – хорошо, а уметь думать – лучше, ротмистр.
– Так точно…
– Ладно, к делу… Поручаю вам, Мечислав Николаевич, почетную, можно сказать, дипломатическую миссию. Знаете, где американское посольство?
– На Фурштадтской улице.
– С вашим ходом минут за пятнадцать успеете. Как прибудете, так прямо с порога и обрадуйте: ваш секретарь господин Санже найден мертвым. С утра пораньше такая новость должна произвести бодрящее впечатление.
– Есть… А дальше?
– Когда посол придет в себя после радостного известия, вежливо, именно вежливо, ротмистр, попросите не поднимать скандал на все Министерство иностранных дел, а обратиться за разъяснениями ко мне. Если чин для них маловат – тогда к начальнику сыскной полиции, нашему добрейшему Филиппову. Хотя просьбу эту они, конечно, не выполнят.
– Почему же? – спрашивает ротмистр.
– Служба у дипломатов скучная, делать нечего, только плести интриги, – говорит Ванзаров. – А тут отличный повод скандал закатить. Все-таки развлечение. Такой шанс они не упустят.
Пристав сурово нахмурился. Джуранский, прихваченный речным ветерком, разрумянился, как барышня. Только Ванзаров, стряхнув ледышки с усов, смотрел на белеющее тело, будто знает о нем что-то важное.
Не думал, что вернусь к тем событиям. Однако сейчас, спустя много лет, когда их участников или тех, кто был о них осведомлен, давно уже нет, а мне осталось немного, настало время вспомнить все. Вспомнить для потомков. Тем более что записки эти увидят свет, когда меня не станет. Такова моя воля. Наследникам моим поручаю передать их господину Гривцову, в свое время доставившему мне столько хлопот своим беспокойным любопытством. Ему же разрешается поступить с моими записками и прочими документами