Поначалу сладостная волна приходила через час-два после того, как она облачалась в «умные» джинсы. Виктория старалась не пропускать ни одного дня, чтобы вновь испытать это внутреннее тепло. Оно раскаляло тело, грозя перейти в жар, и вдруг отступало, пряталось, становилось ласковым и послушным.
«Этот Некто ведет себя как я в жизни».
Потом новые ощущения стали постоянными, не исчезая днем, когда она надевала другую, не такую «умную» и сообразительную одежду. Тело наливалось силой и уверенностью.
Правда, эта уверенность ничем не отличалась от ненависти.
«Чем теплее прикосновения этого Некто, тем больше я ненавижу», – подумала Виктория.
– Ты обещала вернуться! – кричал Эдуард в телефонную трубку.
– Я вынуждена задержаться, мама себя плохо чувствует, – оправдывалась Ева.
«Я так и знал. Она не вернется».
– Когда ты приедешь?
– Успокойся, дорогой. Запиши или запомни: первого сентября, во вторник, я буду в Москве.
– Ева, имей в виду: если задержишься хотя бы на день, я тут же вылетаю в Нью-Йорк, первым же рейсом.
– У тебя есть виза?
– У меня все есть.
– Ты бы уже прилетел, если бы захотел.
– Я захотел, очень сильно захотел! Тебя захотел! Ровно через минуту после отъезда! – заорал Эдуард. – Слышишь?
– Ты стал подозрительно темпераментный, я тебя не узнаю, – сказала Ева.
«Я сам себя не узнаю. Нужно было заказать нижнее белье, а то приходится спать по ночам в этих долбаных «умных» джинсах. Но, кажется, действует. Раньше я так не кричал, это точно».
– Не вздумай задерживаться, – еще раз сказал Эдуард. Для пущей убедительности.
Михаил с опаской поглядывал в сторону шкафа, в котором висели костюмные брюки, выданные в институте биотехнологий. Каждый день собирался облачиться в волшебные штаны, но что-то его останавливало.
Он не хотел признаться себе, что, наверное, все же побаивается эксперимента, опасается, сомневается, дрейфит и старается под любым предлогом избежать этого непонятного испытания.
Михаил терпеть не мог, чтобы за него решали некие потусторонние силы, к которым относил уйму народу – от начальства и назойливых друзей до коварных девиц, знахарей, врачевателей духовных и физических недугов, журналистов, писателей, модных режиссеров и парикмахеров.
Он бы уже давно вильнул в сторону, если бы не солидная репутация научного учреждения и Петра Громова, с которым его познакомили общие друзья.
Август выдался на удивление беспокойным месяцем. По долгу службы Михаил был обязан следить за ситуацией в металлургических компаниях и докладывать вышестоящим инстанциям свои соображения о том, как реагировать на проекты и предложения «коммерсов».
Он уже мог «решать вопросы», но не торопил события, справедливо полагая, что пока пусть