Атаман повел свой отряд, нацелившись в промежуток между фалангой и катафрактами. Яростная атака увенчалась успехом. Поредевший отряд казаков вырвался из «мешка».
– Ну вот и все. Вырвались. – Атаман смахнул пот с лица. – Ром! Ты цел?
– Я в порядке, атаман. Но многих наших нет. И Сака я не вижу. И еще за нами увязалось много зихов.
– А Матрёна с сестрами?
– Сзади и левее… Их прикрывает сотня куренного атамана Махача.
– Хорошо. Еще не вечер! А это что за напасть? – привстал на стременах атаман, вглядываясь в облако пыли, поднимавшееся сбоку.
Откуда-то из тылов фаланги им наперерез выдвигался конный отряд Иоанна Алакса.
– Да сколько же их тут? – с досадой проворчал атаман. – По равнине нам не уйти. Кони выдохлись. Идем к лесу. Там и отбиться будет легче. Ром! Труби отступление.
В тот час, когда передовой отряд союзников попал в ловушку, основные силы, ни о чем не подозревая, продолжали не спеша, отдельными колоннами продвигаться на юг. Да, конечно, вестовые доставили сообщение князю Зубору о соприкосновении с противником. Но это не сильно обеспокоило предводителя мадьяр. Он носил имя дикого быка – зубра – потому, что выходил победителем из многих передряг и знал цену воинской выучке печенегов. Князь рассчитывал, что они сами справятся с передовыми частями противника.
Как оказалось, он зря пренебрег мерами безопасности и не выстроил походные колонны в боевой порядок. Солнце только начало свой путь к горизонту, как с его стороны стал нарастать гул тысяч копыт. В колонне стали привставать на стременах, прикрывая ладонями глаза от ярких весенних лучей солнца, пытаясь что-то разглядеть вдали. А гул все нарастал. Уже показалась вдали накатывавшая темная масса конницы. Вот уже стали видны начищенные доспехи отдельных всадников и бело-голубые стяги.
– Ромеи! – раздался истошный крик. Его подхватили и понесли по всем колоннам. Сотники начали лихорадочно отдавать приказания, разворачивая свои подразделения навстречу врагу. Тотчас в рядах колонны возникли легкое смятение, суета и неразбериха.
Этого времени хватило, чтобы атаковавшая волна настигла колонну. Двумя железными клешнями гвардейцы-схоларии разорвали походное построение мадьяр, и началось сражение.
Поначалу охваченные паникой и страхом мадьяры стали склоняться к бегству. Однако князь Зубор приказал трубить военный сбор и часто бить в тимпаны. Нет, не зря князя назвали именем огромного лесного быка. Он действительно превосходил прочих воинов большим ростом и блеском доспехов. Двигаясь по пространству между двумя войсками, он стал возбуждать в своих соратниках мужество. Воодушевленные его примером мадьярские всадники устремились на врага.
Успех битвы склонялся то в пользу одного, то в пользу другого войска, и непостоянство счастья переходило беспрестанно с одной стороны на другую. И тогда магистр Варда, как и князь Ирник,