– Ты много болтаешь, – замечаю ему. – Врубай музыку!
Но мистер «Бестактность» не унимается:
– Ты, наверное, и сама мечтаешь о ночи с ним? Но тебе ведь сегодня можно всё, правда, Алекс?
Алекс кивает, но мне уже не нравится это шоу:
– Мне не нужно мечтать о нём.
Публика замолкает, внезапно воцаряется полнейшая тишина, на меня, кажется, устремляются все триста взоров этой вечеринки – всем интересны пикантные подробности моей личной жизни.
Ведущий спрашивает с недоумением:
– Почему?
– Он мой муж. Он и так будет со мной этой ночью, а также следующей, следующей за следующей, и так до бесконечности.
Patricia Kaas Il mе dit que je suis belle
Терраса взрывается, но разбор моих отношений с супругом не входил в мои планы. Я сообщаю диджею, что делать дальше, и он включает музыку для композиции Патрисии Каас «Он говорит мне, что я красива». Снимаю верхнюю блузку и остаюсь только в обтягивающей чёрной майке, но мне этого мало – алкоголь продолжает разъедать мои серые клетки и, очевидно, как раз именно те, которые отвечают за пристойность в поведении – я стягиваю с волос резинку, рассыпав их по плечам не то «женщины вамп», не то «подростка оторвыша». Терраса одобряет моё преображение свистом и восхищёнными возгласами.
И я пою на медово- кремовом, ласкающем, сексуальном французском. Мой голос, словно и не мой вовсе, совсем не такой, каким я пела до этого, стелется, накатывает волнами, оборачивает каждого в красоту. Я закрываю глаза и отдаюсь целиком словам, музыке, вечеру, людям. А когда открываю их снова, гости встают из-за столиков, выходят из шатров и двигаются в направлении сцены. На их лицах любопытство – хотят разглядеть меня поближе, но есть и те, в чьих глазах я вижу восхищение. Сотни улыбок, восторженных взглядов и мыслей, и все они для меня.
Допеваю и смотрю на часы – мои полтора часа подходят к концу, решаю завершить своё выступление динамичной композицией Адель с символичным для меня названием Why do you love me (Почему ты любишь меня?) и сообщаю, что всё, мол, шоу окончено. Но люди не дают мне выйти со сцены, просят ещё. Я смотрю на океан устремлённых на меня глаз и сдаюсь:
– У меня появилась идея, – говорю, – и я спою ещё одну песню. Только одну – When we were Young.
Adele When we were Young
Взбираюсь на барный стул, стоящий на сцене, и оглядываюсь на плазменный экран, показывающий меня в эту секунду крупным планом: к испарине, проступившей на моём лбу, прилипла прядь волос, я убираю её, подставляя лицо лёгкому бризу с залива.
Моя последняя песня о красивом мужчине, желанном для всех, сводящем с ума. Когда-то давно мы знали друг друга, и он был другим, он любил меня. Слова этой песни о нём – о моём муже, а в её музыке мои чувства к нему.
Всем нравится то, что ты делаешь,
От твоей манеры говорить,
До твоих движений.
Все здесь смотрят на тебя!
Ты везде чувствуешь себя как дома,
И ты как сбывшаяся мечта.
Но