– Да это не секрет. Родители развелись, когда мне было шесть с половиной лет. – Снова запись в тетрадь. Это меня немного раздражает, но я делаю над собой усилие. – Осенью я должен был пойти в школу, и очень радовался этому факту. Но потом она умерла. Говорят, просто не хотела жить. Говорят, она пила. Но я – то знаю, было что- то еще. – Я тру ладонями лицо, чтобы избавиться от кома в горле. – И эти мысли не дают мне покоя, приходя в ненужные моменты: во время соревнований или тестов в школе, во время секса или исполнения песни в клубе. Почему она не стала бороться с ядом хотя бы ради меня?
– Твое детство рано закончилось, – делает странный вывод психотерапевт.
– У меня на хрен не было никакого детства.
Она вскидывает брови и кивает, беря кончик ручки в рот, чем внезапно располагает меня к себе.
– Тогда папа принял правильное решение – он взял и перевез меня в Москву. Проревев пару месяцев на уроках, я попросил у него год на то, чтобы оплакать маму. Желательно не прилюдно.
Сейчас я сам себе улыбаюсь, вспоминая.
– Это было достаточно взрослое осмысленное решение – замечает лимонная дама. Я так и не удосужился запомнить ее имя, хотя прихожу во второй раз. В первый я негодовал по поводу того, как Лаура меня бросила. Но, честно говоря, на ее месте я бы сделал то же самое. Мне совсем не хотелось в тот раз говорить о родителях, и признаюсь, немного переиграл тогда.
– Чертовски отважное и верное, – улыбаюсь я. – И спасибо отцу – он на следующий же день написал заявление в школе. – Я задумываюсь на секунду. Хоть я и проделывал это уже несколько раз, каждый новый – это как эксгумация моих чувств. – Я отсидел год дома, выбираясь только на уроки гитары и пения. И сдержал свое слово. – Мои пальцы без остановки крутят кожаный браслет на запястье. Я не очень люблю говорить о маминой смерти. – Ровно через год я перестал рыдать в неожиданных местах от того, что видел, как чья- то мама забирает своего сына из школы, или вообще при виде любой семьи. Я знал, у меня никогда не будет ни брата, ни сестры.
– Значит, ты пошел в школу уже в Москве?
– Мне было восемь лет, и я был самый старший в классе. Тогда я дал маме самое первое свое обещание – приложить все усилия, чтобы стать примером. И до шестнадцати лет остервенело его придерживался. Со мной не было никаких проблем.
Я встаю, потому что мой зад уже затек на каменном диване. И начинаю прохаживаться по безликому офису, разминая конечности, и попутно рассматривая разные вещицы.
– Я делал уроки за барными стойками, в гримерках, попивая кока- колу. Я учил стихи, затыкая уши от громкой музыки. Я привык не обращать внимания, когда меня трепали за щеки и спрашивали, не потерялся ли я.
Я подхожу к шкафу, на котором стоят книги разных именитых психологов – ну насколько я могу предположить это. Никаких фотографий семьи или вообще личных вещей, выдающих хоть какую информацию о человеке, которому я сейчас выдаю всю свою биографию.
– Ты