– И при этом он описывает прекрасный дом, который скоро у него будет, карету и пару лошадей для будущей жены.
– А-а-а…
Она так резко поставила стакан на стол, что расплескала бренди.
– Он обязан обеспечить мне приличную жизнь. И моей матери, если бы она была жива. Все, что он собой представляет и что имеет, – это плоды нашего безграничного труда и жертв в течение долгих десяти лет. Мы жили без всяких изысков, не позволяли себе лишнего, а часто и необходимого.
У Кейта едва дух не захватило от ее воинственного настроя.
– Я живу здесь! – Она повела рукой. – А когда-то у нас был чудесный дом, но… мы постоянно перебирались в более скромные жилища, чтобы поддержать его. Мамочка умерла в бедности. И все для того, чтобы мой братец смог получить образование и достойную профессию. Чтобы он вернул маме приличную жизнь. Чтобы помог мне вступить в достойный брак.
– И теперь?
– Теперь он швыряет деньги на ветер и заставляет меня ждать.
– Вы отправились ночью с визитом к нему?
– Он живет в Дарлингтоне. – Она выпила еще, теперь, похоже, смакуя напиток. – Прочитав письмо, я не могла поверить его словам: ждать, ждать, ждать. Предполагалось, что это временное жилье, что я поживу здесь первые месяцы траура, пока Эрон закончит учебу. Он практикующий юрист. И скоро женится на состоятельной женщине. Какая необходимость ждать? Я была потрясена. Потом разозлилась. Очень разозлилась. Такое же состояние у меня бывает после бренди. – Она уставилась на нож, словно выбирая цель.
Черт возьми! В потрясение Кейт мог поверить. Слез он ожидал, но ее гнев, вогнавший нож в стол, – это нечто иное. Если дело пойдет так и дальше, ее отправят в сумасшедший дом, а то и на виселицу.
– Но зачем вы вышли? Что вы намеревались делать?
– Намеревалась? – заморгала она, глядя на него. – Я просто не могла оставаться в четырех стенах. Я задыхалась здесь, в окружении темноты, сырости и свидетельства нашего падения. Вспоминая заботливые обещания брата маме, его сожаление на ее могиле, что благополучие пришло слишком поздно. Отчасти это мамина вина. Она всегда всем довольствовалась, даже когда…
Кейт подлил ей бренди, желая, чтобы она договорила. Ее трагедия давняя. Где корни?
– Брат всегда был благодарен за лишние деньги, которые мы для него сэкономили, – сказала она. – Однако он никогда не понимал, чего это стоило. Мы всегда встречали его в лучших нарядах, мама подавала ему чай в лучшей чашке. У нас была приличная мебель, но мне пришлось продать ее, чтобы оплатить похороны. Мама взяла с меня слово: Эрон не должен платить, ему для дела необходимо каждое пенни.
– Тогда, возможно, не он один во всем виноват.
– Если бы у него была хоть толика здравого смысла, если бы он думал не только о собственном комфорте… Когда я прочитала письмо, то просто задохнулась. Мне был нужен воздух. И я отправилась бродить по улицам.
– Пока на вас не напали.
– Да.
Пыл ее угас. Обмакнув тонкий палец в лужицу бренди, она водила им по столу. Натруженный палец со сломанным ногтем. Три гинеи в месяц. Этого хватает только