Она села напротив него, прямая и заносчивая.
– Тогда и мне налейте.
Нож торчал в столе между ними. Какое-то смутное воспоминание о дамокловом мече промелькнуло в голове Кейта и исчезло.
Он понюхал бренди. Не из лучших, но и не скверный. Он налил на полдюйма в один стакан и подвинул ей. И столько же налил в другой. Обычно Кейт пил больше, но ей и полдюйма хватит, чтобы она оказалась под столом. Он не хотел ее напоить, только развязать язык.
И чтобы она оказалась в его объятиях?
Нет, в его жизни нет места подобным глупостям, но он поможет ей, если сумеет.
Спаниель положил голову ему на колено, требуя внимания.
– Отстань, трусишка.
– Не будьте жестоким, – сказала она. – Тоби, иди сюда.
Собака отошла прочь, и только тогда Кейт заметил, что у нее не хватает задней лапы. Черт побери, хромая собака вдобавок к хромой утке, хотя этой богине больше подошел бы сокол. Он поднял свой стакан и выпил, зная, что следует уйти раньше, чем он впутается в эту историю.
Она отпила и поморщилась. Но потом снова задумчиво отхлебнула. Женщина, стремящаяся получить новый опыт. Еще один крючок в его сердце.
– Вы назовете свое имя, мэм?
– Нет.
– Я вам свое назвал.
– Я его уже забыла.
Кейт заколебался. До Кейнингза, фамильного дома Бергойнов, меньше двадцати миль, но он предпочитал честность.
– Кейтсби Бергойн, к вашим услугам.
Она держала в ладонях стакан, словно чтобы согреть.
– Кейтсби? Странное имя.
– Это фамилия моей матери. Она из потомков Роберта Кейтсби, который возглавил Пороховой заговор с целью взорвать Якова I и парламент вместе с ним.
– А-а, это дело Гая Фокса? Странное наследство передается в вашей семье.
– Я тоже часто так думал, но матушка считает, что это имя свидетельствует, что человек твердо привержен своим принципам.
– Значит, вы католик?
– Нет, как и матушка, ее родители и бабушка с дедушкой.
Ее губы изогнулись. В глазах под тяжелыми веками блеснул юмор. Очередной крючок в сердце. Или даже два. Чувство юмора и искрящиеся глаза. Она улыбается во время страсти, как обещают ее глаза? Это он тоже любил.
– Я не утверждаю, что моя матушка – рациональная женщина. А ваше имя тоже вызывает неприятные ассоциации? Возможно, вы Юдифь, отсекшая голову Олоферна? Боудика, которая вела свое войско против римлян?
Она только улыбнулась.
– Храните молчание? Тогда я буду называть вас Гера.
– Жена Зевса?
– Царица богов.
– Она царица только из-за замужества. Я бы предпочла быть Юдифью, которая действовала по собственной воле.
– И есть человек, которого вы хотите лишить головы?
Она отхлебнула еще бренди, но веселое настроение оставило ее. Она разглядывала нож.
– Возможно, вашего брата? Он юрист и… игрок?
Она удивленно взглянула на него:
– Что заставляет вас так думать?
– Бедность.
– Эрон