– Но дома-то вас больше часа не было, – Илья отвел глаза в сторону. Жалобный теткин взгляд был ему почему-то неприятен. – Чем ваш сын все это время занимался, знать вы не можете.
Лунин запоздало подумал, что слова «ваш сын» звучат слишком казенно, но было уже поздно. Взгляд тетки потух, и она тихо, почти шепотом произнесла:
– Спал он. Спал! Не мог ни спать.
– Хорошо, из этого и будем исходить, – как можно убедительнее соврал Илья. – Вы знаете, в какое время убийство произошло? Вам что-нибудь про это говорили?
– Так кто ж мне скажет, – покачала головой Татьяна Васильевна, – я ж для них теперь враг. Как они говорят, убийцу покрываю. Вот как ты точно вопросами изводят, только, знаешь, так зло все спрашивают. Словно они уже все ответы заранее знают и ждут, когда я так, как им надо отвечу, – она опять достала из сумки посеревший от влаги платок, – а чего ж я им отвечать буду, если знаю, не мог Толенька сделать этого. Спал он, спал весь вечер!
– Значит время убийства вам неизвестно?
Илья вывел в лежащем перед ним на столе открытом блокноте здоровенный, на пол листа, вопросительный знак и тут же с удивлением услышал:
– Почему не знаю? Знаю конечно!
– И что же вы знаете, Татьяна Васильевна? – устало вздохнул Лунин, – и откуда, прошу прощения, эти ваши сведения взялись?
– Ну, во-первых, я еще сама из ума не выжила. Если меня раз за разом пытают, где был Толик, с восьми до одиннадцати вечера, то, наверное, это неспроста. Да и обо мне самой они тоже самое вызнавали.
– Логично, – буркнул Лунин, делая пометку «20-23» в своем блокноте, – а что, есть еще и во-вторых?
– А во-вторых у нас не Москва и даже не этот ваш Среднегорск, – судя по интонации, Среднегорск тетке явно не нравился, – весь Одинск и сорок тысяч народу не наберется, а у нас в Ясачке всего-то домов триста будет. Все друг друга знают, либо сами, либо через соседа.
– И что сказал сосед? – Илья подпер щеку ладонью, приготовившись к очередной долгой тираде.
– Сосед? – лицо Татьяны Васильевны недобро потемнело, – сосед, чтоб ему, лупоглазому, пусто было, ничего не говорит, а вот у Ленки сын, тот еще, слава богу, нормальный, рассказал как есть.
– Он что, в полиции работает или в комитете? – уточнил на всякий случай Лунин.
Татьяна Васильевна удивленно уставилась на племянника.
– В каком комитете? Комитетчиков же переименовали, лет тридцать назад.
– Я не о тех, – поморщился Илья, поняв, что тетка говорит о сменившем свою вывеску еще в девяносто первом году комитете государственной безопасности. – Следственный комитет, вот как здесь.
– Вон оно что, – сообразила тетка, – нет, он в полиции, капитаном работает, говорит, что преступников ловит. Уж не знаю, кого он поймать может, такой дурной малый всегда был. Может и ты его еще помнишь, он тебя лет на пять младше.
– Вряд ли, – Илья сухо пожал плечами, – я, если честно, вообще мало что помню с тех лет, разве что, как на пруд ходили.
– Тогда ты его точно знать