Когда же все это началось?
Мне кажется, у этого нет начала: оно всегда было во мне, и со мной. Пусть я и не мог понять, что за этим кроется в действительности.
Жаль. Тогда я мог бы уберечься от дальнейших кошмаров.
Однажды родители забрали меня из детского сада, сразу оба! Наверное, в тот день был выходной, или же праздник национального масштаба; обычно ведь только мама забирала меня.
Начальник моей мамы шел ей навстречу, и отпускал на час раньше: чтоб она успела заехать за своим ребенком. Мама работала в частной клинике, главным врачом которой был мой отец.
Отец говорил, что всегда заботился обо мне, – не хотел, чтоб его сын вырос отчужденным, печальным, и потому слабым и больным. Важно показать сыну, что его любят и оберегают. И потому встречают из детского сада.
Но все это ерунда. Я придаю такое большое значение своим детским воспоминания по одной причине: отец заставлял меня вспоминать, озвучивать и прорабатывать их десятки раз. До тех пор, пока я не перестал чувствовать хоть какую-нибудь связь со своим прошлым.
Особенно этот день. Да, я хорошо его помню.
Так вот, я запрыгнул на заднее сидение нашей машины. Было солнечно и хорошо. Наверное, так должно быть в детстве – солнечно и хорошо.
– Этьен, а расскажи, какая девочка из детского сада нравится тебе? – спросила вдруг мама.
– Мари! Зачем ты лезешь к ребенку с такими глупыми вопросами? Это вторжение в личное пространство, – мягко, но строго одернул её отец.
– В моем вопросе нет ничего страшного!
Я тоже думал, что в таком вопросе нет ничего страшного. Потому что мне не нравилась ни одна девочка из детского сада. Я ведь не дружил с ними, они не дружили со мной. Я играл только с мальчиками, и, если уж мама хочет знать, кто мне нравится, так я скажу ей.
– Мне нравится Люсьен.
– Прости, милый? Может, ты хотел сказать «Люси»?
– Нет, Люсьен. Это мой друг.
– Это мальчик?
– Да, – удивился я.
– Тебе нравится мальчик? – мама спросила это тихо и спокойно, но все-таки её голос изменился, и я понял, что, видимо, нечто страшное все же произошло.
Отец, сидевший рядом с мамой, которая продолжала сосредоточенно рулить, повернулся ко мне. Он пристально посмотрел на меня. Словно пытался понять, что за неведомое существо сидит сейчас в его машине. И что лучше сделать с этим существом.
– И за что именно тебе нравится Люсьен?
Я испугался. Сработали какие-то защитные реакции. Я вжался в диван, и быстро проговорил:
– Он мне не нравится. Я просто пошутил!
В ту секунду я научился врать.
– Неудачная шутка, – отец еще секунду разглядывал меня, и только после развернулся обратно.
Больше не было солнечно и хорошо. Стало темно и плохо.
Помню их разговор. Я подслушивал.
– Это вовсе не значит, что наш сын – гомосексуалист!
– Нет, как раз и значит. Ему всего пять лет, но он четко сказал, что ему нравится мальчик. Какой-то