– Ты пожалеешь. Сегодняшний обед покажется тебе приятным чаепитием на террасе загородного дома, в компании близких друзей.
– Угрожаешь?
– Вовсе нет. Ты ведь не уйдешь, так, Этьен?
Я вздохнул, и остановился возле круглого стола, за которым мы просидели последний час. Стол был покрыт белой скатертью из льна. Точнее, скатерть давно превратилась в серую – от многих стирок.
– Итак, господа, – Мириам заложила руки за спину, и направилась к окну. – Только что мы завершили первую часть нашего арт-перфоманса. Благодарю вас за активное участие.
Мириам распахнула окно, села на подоконник, и снова закурила. Мы с парнями переглянулись. Мартин мило улыбнулся, и пожал плечами. Анри перестал хныкать, и принялся торопливо вытирать слезы.
– Не хочешь больше ничего сказать? – обратился я к Мириам. Я чувствовал себя обманутым и использованным.
– Не забудь принять таблетки, Этьен: после завтрака, в обед и перед сном. Ты, Анри, оттачивай мастерство, смотри, не перепутай с мастурбацией, а ты, Мартин, не засовывай свои руки в ширинки деканов художественных факультетов. На сегодня все! И бог знает, когда начнется вторая часть.
– Но ты-то точно знаешь, – Мартин подошел к ней, выхватил из её пальцев сигарету, и засунул себе в рот.
– Ты был прав: эта девушка слишком много разговаривает, – сказал я, когда мы с Анри оказались на улице.
Нас встретил прохладный и свежий брюссельский ветер, принесший с собой томные запахи сирени, жасминов и жимолости. Я с наслаждение втянул все эти запахи в себя.
– Слушай, но ведь это правда…
– Что?
– Что Брюссель похож на парфюмерный магазин…
Я с грустью посмотрел на Анри.
4. Помощь страждущим
Свободный университет Брюсселя настолько свободен, что ты без каких-либо зазрений совести можешь притащить бутылку вина на пикник, устроенный прямо на одной из лужаек кампуса.
Мы успели занять место на газоне возле старого здания факультета права и криминалистики.
Мириам, которая улыбалась сегодня больше, чем обычно, достала из сумки сэндвичи, шоколад, несколько яблок, и гордо разложила все это перед нами.
– Надеюсь, нам еда и не понадобиться. Мы ведь хотим напиться, верно?
Она потянула руки к бутылке дешевого испанского вина, но я успел взять емкость раньше Мириам.
– Все равно ведь открывать не умеешь.
Анри и Этьен молча наблюдали за нами, причем, последний не маскировал отстраненную враждебность. Спрашивается, зачем пришел сюда?
После того милого воскресного обеда, когда мы остались с Мириам наедине, она, откупорив по случаю успешного начала бутылку белого вина (знает ведь, что я терпеть не могу белое), принялась расспрашивать меня.
– Я не переиграла? Не оттолкнет ли их это от нас? Честное слово, я вовсе и не хотела доводить несчастного Анри Матисса до слез!
Я пожал плечами.
– Зато теперь мы яснее