Она бросилась к нему, обняла и расплакалась. Майер заметил, что никто не смотрит в их сторону, а прохожих было порядком. Люди любят гулять здесь, дышать свежим воздухом.
– Да. – Она вытерла слёзы и улыбнулась. – Может, так и лучше.
Шамтеран, Тан-Каоти, отель «Дельфин», Венант 2, 1415 В.Д., 19:35
Тевейра выглядела подавленной, но в отеле ей стало немного лучше. Может, потому, что Майер выбрал самый старомодный, самый приятный ему самому отель. Где не было фантомов, где часы на стене были часами, а не проектором, телевизором и ещё невесть чем. Тевейра попросила заварить чая и пригасить свет. Достала из сумки блокнот и карандаши, и принялась рисовать. Вот её ничто не отвлекало и не мешало. А может, именно Майер и не мешал. Он поставил рядом с ней чашку, сел, и смотрел, смотрел, смотрел. Тевейра рисовала быстро, точными движениями, и даже короткие наброски были полны форм, узнаваемых и явных – чувства и жизни. Она нарисовала всё – включая саму себя у ограды и дом с чёрными окнами. А потом – Майер задумался о переменах в Тевейре – нарисовала его самого, сидящего рядом и задумчивого.
– Сделайте ещё чаю, – попросила она, почему-то шёпотом. – И растопите камин. Это же настоящий, да?
Майер растопил и понял, что думает уже во многом, как абориген Стемрана. Правильно ли срубили дерево, да каким концом его в пламя класть… За сто двадцать пять здешних и сто тринадцать тамошних лет родилось немало людей, которые никогда не видели Шамтерана, Старого Мира, и не торопились видеть. Великий Лес только-только начинает открывать свои тайны, настоящие тайны, а пришельцы из Старого Мира хотят всё того же – купить земли под фабрики, срубать камшеры для своих домов и лодок, опустошать поляны целебных трав… Откуда они, я не пойму, говорила Мерона, ведь люди становятся всё лучше, и не я одна говорю, многие отмечают, и тут столько нечисти, мерзости всякого рода, и вся она вокруг Стемрана и Тессерона. Но Тессерон – частный мир, туда так просто не попасть, и там строго, малейшее нарушение – и можешь с жизнью расстаться. И там курорт, каких даже здесь нет, просто страна мечты. А здесь? Обещали свободу – независимость – если восстановим промышленность и встанем на ноги. Ну восстановили, и где она, свобода?
Майер вернулся к Тевейре. Девушка осунулась, и выглядела усталой, более уставшей, чем там, накануне отъезда. Она улыбнулась, когда он поставил новый чайничек, и поцеловала Майера – и доктор ощутил лихорадочный жар. Тевейра успокоила его прикосновением руки, взглядом. Открыла блокнот, на котором рисовала неприветливый дом своих «тех» родителей.
– Мама, бабушка, и вы, таерон, я не держу зла, и не желаю вам ничего плохого, и если в мыслях я подумала о вас недостойно, то прошу простить, и принять моё прощение… – Она вырвала, разорвала на клочки рисунок дома и бросила в сторону камина.
Поражённый Майер видел, как ветер – сквозняк – пронесся по комнате и поднял стайку обрывков, и почти все они ринулись в пламя –