Сегодня утром я видела, что она ест пирожное наполеон, и – хотя мне понятно ее желание начать день с десерта – попыталась остановить сестру. Я испугалась, что пирожное может быть посыпано молотым миндалем, а у сестры аллергия на орехи. Но Хэтти всегда все делает наперекор, даже если совершает явную глупость, угрожающую ее здоровью, а может статься, и жизни. В школе не разрешено пользоваться телефоном, поэтому я тайком пишу ей эсэмэску: «Ты жива?!»
Сестра не отвечает.
День становится еще хуже. На физике профессор Уэйкфилд разбивает нас на пары в алфавитном порядке для лабораторной работы. Мне придется работать с Эмили Миддлстоун. Та нарочито стонет. Эмили явно не хочет быть в паре со мной, ведь она одна из самых популярных девчонок школы, а я – никто. А вот Джошуа получила в пару Софи Вернет [10].
Ненавижу Софи Вернет!
На самом деле я мало общалась с Софи, но она кажется милой, и это мне и не нравится.
Последние два урока я выбирала сама. Но совру, если скажу, что изучаю историю искусств по собственному желанию, а не для того, чтобы появилось больше тем для возможного разговора с Джошуа. Да и на информатику я хожу только потому, что название этого предмета будет лучше смотреться в моем экзаменационном листе, чем La Vie, урок, который мне действительно хотелось бы посещать. La Vie с французского переводится как «жизнь». Предполагается, что на этом уроке ученики должны узнавать о важных жизненных навыках, но среди студентов он больше известен как урок разгильдяйства. Ни капли не сомневаюсь, что в данный момент Джош именно там.
Профессор Фонтейн, учитель информатики, останавливается у моей парты, протягивая первое домашнее задание. У нее заостренный подбородок и огромный лоб, отчего ее лицо похоже на треугольник.
– Сегодня утром я видела вашу сестру.
Я даже не подозревала, что профессор Фонтейн меня знает. Хотя что тут удивительного, наша школа такая маленькая.
– Да? – стараясь не показывать свое волнение, говорю я.
Обычно, когда в разговоре упоминают имя Хэтти, за этим следует что-то неприятное.
– Это было в кабинете медсестры. И выглядела она очень плохо.
Хэтти! Я же говорила ей!
Профессор Фонтейн уверяет меня, что жизни сестры ничего не угрожает, и отказывается отпустить меня с урока, чтобы я убедилась в этом лично. Когда раздается последний звонок, я пишу Курту эсэмэску: «Увидимся позже», а затем несусь в административное крыло, врываюсь в вычурную резную деревянную дверь и…
И мое сердце сбивается с ритма.
На диване комнаты ожидания развалился Джошуа. Он вытянул ноги, и теперь они прячутся под низким кофейным столиком. Руки его скрещены на груди. Джош всем своим видом демонстрирует досаду, но при виде меня его брови невольно поднимаются в удивлении.
Я в ответ отчаянно