– И зачем лгать? Ты так решительно держался. И пустить все насмарку? Разочаровал…
Пальцы сдавили плечо жестче прежнего, стремительно погружаясь в мягкие ткани. Хвостатый заорал, да так звучно, что толпа оглохла. Экзекутор и не колыхнулся, однако слегка ослабил тяжелый хват. Товарищи Эколта внимали, не смея помочь.
– Еще раз?
– Амеон! – Скорый вопль упредил дальнейшие пытки. – Мое имя – Амеон!
– В-о-о-о-т! Больше похоже на истину, как считаешь, Амеон?
Эколт задергался и затрясся, зубы застучали друг об друга, как на морозе.
– А фамильное? А? Ну же!
Послышались шаги. Это подкрался советник и протрещал над ухом руководителя какую-то неразбериху.
Рибелонт, игнорируя посланца, ухватился за густую гриву Эколта и нанес сокрушительный удар коленом в грудь, что тот беспомощно опрокинулся вперед.
– Ах!
Ами откашлял содержимое желудка – желтое пятно по периметру отдавало зловонным смрадом. Он еще долго ловил воздух ртом, не смея подняться.
– Жалко расставаться, однако государственные дела не терпят отлагательств. Ты не против?
«А? Что? Как? Неужели ты оставишь нас?»
Хитиновый сапог стал на стремя. Всадник вмиг погрузился в роскошное седло гнедого жеребца. Воевода принял грациозную позу седока.
– А где благодарности, Амеон?
Ами испуганно выдал:
– С-с-спасибо, повелитель…
– Нет, – потянул он, – не мне… Ему, – кисть с утраченной фалангой махнула на мертвеца с сочащимся отверстием на лбу. – Его жизнь в обмен на твою, Эколт!
– Что… – вздрогнул романтик. – Кто?
Командирская лошадь зашагала в алую лужицу, рядом с покойником и его выдающейся рыжей бородой. Подковы окропились.
– Мы поняли друг друга, парень. – Хитиновый кулак поднялся вверх. – Заковать их!
«Нет… Нет! Только не это!»
Тюремщики с цепями злорадно оскалились:
– Живее, – указал барин, – мы и так задержались!
– Но мы ничего не сделали! – возмутился Д’Олса. – Милорд!
– Значит, нет причин для необдуманных поступков?! А?
Ехидный анфас превратился в важный профиль – даскиец не успел ответить.
А армия взялась за осуществление приказа: ботинок перестал сдавливать брюхо Вендурта и зашлепал к сгруппированной колонне, острая пика пехотинца, которая оставила на шее Мутаро багровый след, удалилась вместе с остальными. Только звенящие кандалы ловко окутали трясущиеся конечности. Самое худшее произошло.
Их повели к повозке для узников.
– Боже… – скорбно истолковал Ами, цепляясь за уступы бревен.
Приподняться