Судьба, как известно, сама плетет свои кружева и она изо всей семьи Лидии и Григория в живых оставила только Антонину. Отчим Григорий погиб на фронте в первый же год Великой Отечественной Войны, а мать с двумя детьми попала под бомбежку поезда, в котором ехала к сестре и старшей дочери летом 1941 года. Так, волею все той же судьбы, Антонина из Москвы перебралась в Подмосковье и осталась жить вдвоем с теткой, заменившей ей мать.
После таких тяжелейших потерь Тоня, которой едва исполнилось восемнадцать лет, поступила на ускоренные курсы медсестер, по окончании которых ушла на фронт служить санинструктором. Затем поступила медсестрой в военный госпиталь, где и познакомилась с молодым врачом Захаровым Владимиром Александровичем или просто Володей, как его тогда звали коллеги. Владимир был призван с 5 курса московского мединститута на фронт и работал под руководством старого опытного хирурга, прошедшего Первую мировую войну. Быстро набравшись опыта у военного хирурга, Владимир Захаров взял себе в помощь молоденькую санинструкторшу Тоню Чернецову и со временем сделал из нее настоящую операционную медсестру, незаменимую на его операциях. Когда закончилась война и Захаров поступил в военный госпиталь им. Бурденко, позвал он с собой и Тоню, но та после фронта решила вернуться к тете Марии в свою подмосковную деревню Холщевики, где устроилась медсестрой в колхозный медпункт.
Веской причиной вернуться в деревню к тетке было то, что к тому времени у Антонины была уже маленькая дочь Ирина, которую она оставила на попечение Марии сразу после ее рождения в самый разгар войны в 1943 году. Но об этом подробно будет рассказано несколько позднее.
Глава 14 Бабушка и родная деревня
Бабушка встречала их на крыльце старого дома, с высокими кустами золотых шаров, слегка поникшими после недавнего дождя. На бабушке было платье с фартуком из сатина и косынка, скрывающая седину волос. Все это делало из Антонины Павловны деревенскую старушку. На взгляд ей можно было дать лет шестьдесят и даже больше, хотя ей еще только недавно исполнилось пятьдесят шесть лет, по нынешним меркам далеко нестарая женщина, а тогда, в конце 70-х, уже довольно пожилой человек.
Был у их бабушки один секрет, которым она после смерти Рэма Михайловича перестала пользоваться. Секрет состоял в том, что бабушка умела преображаться, да так, что в одночасье молодела лет этак на десять… Стоило ей покрасить свои седые волосы в золотисто-блондинистые тона и соорудить «фирменную» прическу, – пучок-ракушку из своих пышных от природы волос, нанести немного пудры на лицо и совсем чуть-чуть розовой помады на щеки и губы. Затем она доставала из шкафа одно из модных платьев, сшитых своими руками и облачась в него, становилась действительно лет на десять моложе. Вкус у нее был от природы,