Мы в лучезарности Ра,
Оба росою небесною
Жили в горчайших слезах,
Оба любовью безвестною
Гибли в тлетворных низах.
В грубый подсолнечник, бедная,
Ты превратилась, сестра,
Жесткая, пошлая, медная
Личико кисть маляра
Охрой вульгарной покрыла,
Глазки для хамского рыла
В семечек полную жменю
Вдруг по чьему-то веленью
Нагло в тебе превратила.
Эрос, великая сила,
Правда, и любишь ты крепко,
Но по соседству и репка,
Глупый картофель и свекла,
И парниковые стекла,
Любишь по-прежнему Феба
Огненных коней и неба
Жуткую ты бирюзу,
Любишь с задворок, внизу,
Любишь и охряным диском
Вертишь по трухлым редискам
Вслед за священной квадригой,
Но непрочтенною книгой
Будет любовь твоя век.
Горький, увы, человек
Брат твой, несчастная Клития,
Но возлюбивший чело Аполлона
В тайне Деметрина лона;
Всем я подобен тебе,
Разве не видишь в грибе
Жалком в углу подземелья
Пламень того же веселья,
Слезы того же страданья,
Скуку того ж мирозданья.
Гадок я плотью и сер
Стал от обманных Химер,
Гадок и зол и бесплоден,
В цепях и струпьях бесплоден,
Гадок, сестра, я до жути, —
Но таких не залузгают люди!
28 июня
Апокатастазис
Ах, скоро, скоро плоти бренной
Слетит мучительный воздух,
Апоката́стазис вселенной
Свершится чрез вселенский дух.
Начала отпадут другие,
Как хризалидовый кокон,
Страданий чистых литургия
Взнесет в замирный Геликон!
Всё излученное вернется
К первоначальному ключу,
Бессмертие на дне колодца
Потухшую зажжет свечу.
Всё окропленное слезами,
Все рокотавшее струной
Простится с мрачными низами
И сбросит воплощенья гной.
Стоглавой Истины ужимки
И разума холодный смех, —
Фальшивые теперь ефимки,
Облезший горностая мех.
И всё заплёвано сомненьем,
И всё просижено умом,
И обанкручен с вдохновеньем
Поэт и с логикою гном.
Апокатастазис единый
Не в силах вытесать из нас
Бесплодного рассудка льдины
И правды жалкий ватерпас.
Апокатастазис тоскою
Достигнут непреодолимой,
Любовью к Фебову левкою
И духа вековою схимой.
1 июля
Филемон и Бавкида
Однажды Зевес с облаков лучезарных
Олимпа сошел, как простой пилигрим;
В убогих лохмотиях высокопарных
Богов повелитель был людям незрим.
Но Феб закатился, и Ночь покрывала
Набросила черные вниз