– Кто ты такой? – задумчиво проговорила она.
Дверь тихонько скрипнула, и на пороге показался Никлас. Он наверняка слышал её глупый вопрос.
– Никлас… – растерялась девочка, – я тут спросила…
– Ты спросила нашего пациента, кто он такой, но боюсь, сейчас он не может ответить.
– Ему очень плохо, да?
– Как тебе сказать? – Никлас бесшумно закрыл дверь, подошёл и устроился возле кровати на корточках. – Пока больной без сознания, ему не хорошо и не плохо. Никак. Но если ты спрашиваешь о его состоянии, то оно, по крайней мере, стабилизировалось.
– Значит, он не умрёт?
Никлас улыбнулся:
– Умрёт, конечно. Лет через семьдесят.
– Нииклас, – Селена осуждающе покачала головой, разве сейчас можно шутить?!
Отец пожал плечами:
– Шутить можно всегда. Смех помогает жить. Так что смейся всегда: когда грустно, когда трудно, когда плакать хочется больше, чем смеяться.
Селена не походила на отца ни внешностью, ни характером. Её мать умерла десять лет назад, и девочка не могла вспомнить её, как ни старалась, но все, кто знал Вилму Кариг, твердили об их потрясающем сходстве.
Селена не слишком задумывалась о своей внешности, а когда всё же присматривалась к собственному отражению, неизменно оставалась недовольной то слишком узким лицом, то крошечной горбинкой на носу, то крупными молочно-белыми зубами, а то и вовсе миндалевидными глазами цвета густого дыма.
У некоторых девчонок глаза как блюдца – распахнутые, наивные, и это делает их похожими на фарфоровых куколок. Селене такой кукольности не досталось. С её губ редко сходила улыбка, но лицо всё равно казалось задумчивым. К тому же девочка была высокой – выше большинства сверстников, и Дора часто заставляла её ходить с привязанной к спине линейкой, чтобы не сутулилась. Если Селена чем-то и гордилась по-настоящему, то лишь густыми русыми волосами до пояса, которые можно было заплетать в толстую блестящую косу, собирать в сложную причёску или укладывать волнами.
Никлас, напротив, имел весьма скромную шевелюру. Он редко стриг свои соломенно-жёлтые волосы, предпочитая закладывать их за уши, чтобы не мешали, но ни бороды, ни усов не носил. Роста он был среднего, телосложения – субтильного. То ли по причине худобы, то ли из-за стремительной пружинящей походки ему трудно было дать больше тридцати лет, хотя в действительности доктор Кариг готовился разменять пятый десяток.
– Шутить можно всегда, – повторил Никлас. – А мальчик… Он выживет, Селена. Иначе и быть не может. Этот парень сделан из железа, его не так просто убить.
– Ты его знаешь? –