Квадруполь. Борис Гилл

физикой, публиковали статьи в академических журналах и продвигались к ученым степеням и авторитету в ученом мире. К тому же Ричард с Люсей получили квартиру в аспирантском фонде. О Саймоне известно было меньше, но как-то раз Юджину пришлось гулять и таперствовать (теперь ему как студенту консерватории за это платили) на свадьбе одного из бывших приятелей; там он случайно подслушал разговор двух подвыпивших физиков, в котором фигурировал некий гений – изобретатель Белкин, будто бы придумавший совершенно фантастический прибор для управления оптической информацией, тем самым колоссально укрепивший статус до этого неприметной лаборатории. Переварив прослушанную, толком не проверенную информацию, Юджин хотел было порадоваться за приятеля, но почему-то не смог. Вместо этого, неожиданно ожила и заныла “царапина”, оставленная подлой рыжей Светкой.

      Мрачное облако возможной и, возможно, непоправимой ошибки парило над черным, украшенным гордой эмблемой Steinway полированным инструментом, страдающим от использования его невероятных возможностей для воспроизведения бессмысленных гамм и этюдов. Бетховен и Шуберт оставались далекими, едва различимыми в тумане будущего силуэтами. Он почти прекратил слушать их удивительные сочинения. Беспорядочно спутавшиеся фрагменты любимой музыки носились в коридорах консерватории, создавая трескучий раздражающий шум. Юджина теперь тошнило от этой диссонансной вакханалии; он даже скучал по тихим универским аудиториям, где, глядя на строчки элегантных дифференциальных уравнений, можно было слушать беззвучную, играющую внутри совершенную музыку. К счастью за закрытыми дверями классов для занятий треск затихал.

      Была и другая удручающая проблема – Ася. Эта с виду тихая и непритязательная пианистка категорически отказывалась отграничить свое участие в жизни обаятельного жильца ролью квартирной хозяйки; девушка хотела большего и, что было особенно досадно, влюбилась, кажется, всерьез. У Юджина в это время крутились две интрижки с другими консерваторками, и ответить на Асино чувство он никак не мог. Дело шло к решительному объяснению, из которого ничего хорошего получиться не могло, иначе говоря, следовало готовиться к переселению. А куда? С доходами тоже не все было в порядке.

      Пресловутое репетиторство требовало существенно большего времени, чем мог себе позволить студент консерватории, неохотно постигающий искусство извлечения “правильных” звуков из старинного инструмента. Иначе заработок не формировался. Плюс к тому высидеть даже час с очередным сопливым болваном, уверенным (вместе с мамашей-папашей), что “учитель” каким-то чудодейственным образом вольет в его неповоротливые мозги все загадки и трюки математики, сделав оные совершенно прозрачными и готовыми к применению, было пыткой, Всегда среди избранных, Юджин не имел полного представления об истинном масштабе тупости средних подростков. Он нервничал, срывался на учениках, хлопал дверью; в результате заработок с каждым