Он сел на диван, открыл папку с делом, которая так и дожидалась его прихода, раскиданная по дивану. Потом понял, что это просто одно из старых дел, почему-то вытащенное на свет божий Кетрин и, что еще удивительнее, не убранное обратно, бросил папку рядом.
– Я всего лишь не верил в то, что она любит меня. – Продолжал скулить Марлини.
– О, тогда ты слепой клинический дебил. – Произнес Оливер спокойно. Его, кажется, вообще не интересовало происходящее. – Это же очевидно. С того самого дня как она вошла в аудиторию в Квантико, когда села за твой столик в учебной столовой, с того дня, как она решила оставить твоего ребенка, несмотря на то что ты оказался последней скотиной. Она была влюблена в тебя уже тогда и уж тем более сейчас! А ты вместо того, чтобы прижимать ее к себе сейчас сидишь и ноешь о своей несчастной судьбе, в то время как…
–как она развлекается с другими. – Закончил за Оливера Питер.
Оливеру захотелось ударить Питера. Не в первый раз, конечно, но теперь по– настоящему. Он в замешательстве уставился на друга и чуть не обронил компьютер, наклонившись над его столом.
– О, Господи, если бы я знал, насколько ты тупой, никогда не стал бы твоим другом. – Наконец Оливера стало разбирать негодование. Он несильно толкнул носком туфли диван, прижав его к стене и повернулся к Питеру, поставив руки на бока. – Неужели ты не понимаешь, что для нее это равносильно внутреннему саморазрушению. Она сейчас проведет с кем– нибудь ночь, будь это Купер или агент Доннован, или даже Майкл, – на этих словах он сам поморщился так будто проглотил горькую таблетку, – но независимо от того насколько хорош он будет, завтра она захочет пристрелить себя, потому что будет думать, что предала тебя! Даже, не смотря на то, что ты трахал других баб, даже, не смотря на то, что вы никогда не были официальной парой, любые отношения с посторонним она рассматривает как предательство. В этом вся Кетрин. Я понял это, потому что она похожа на Барбару. Поэтому иди и скажи ей, наконец, все что думаешь! – Выкрикнул он.
Марлини тяжело вздохнул. Он почесал затылок и зажал между пальцами наморщенную переносицу.
– Я скажу тебе кое-что, но ты должен пообещать, что никогда не будешь упоминать об этом.
Оливер наморщил лоб и сел напротив стола Питера, закинув ноги наверх.
– Я, кажется, родился, чтобы хранить ваши с Кет секреты.
***
Пустое кафе было освещено только несколькими подвесными лампами над круглой стойкой посередине зала, отделявшей кухню и подсобку от обеденной половины. Красные кожаные кресла и белые столы были уже убраны, кафельный пол блестел, только что вымытый, посуда убрана в мойки, а двое парней, оставшихся на дежурство, заканчивали свои дела в служебном помещении.
– Мать достала тебя?
Лео дернул завязки на фартуке, но те, вместо того чтобы развязаться, затянулись еще сильнее.
– Ты сам-то как думаешь? – Прорычал он.
Парень, стоящий рядом с ним